Творец слез

– О, это своего рода традиция. Некоторые предпочитают лично доставить розу получателю. Самые стеснительные. Или мазохисты… Кто хочет, может оставить свой ящик открытым, чтобы кто‑нибудь незаметно на переменке или во время уроков положил туда розу. В общем, это делается для тех, у кого не хватает смелости передать розу через шатер. Компромиссный вариант. И это так весело – открыть дверцу шкафчика и обнаружить, что кто‑то оставил для тебя розу. И потом ломать голову, кто бы это мог быть, кто думает о тебе, кто не думает. Какое послание скрыто в цвете розы? Любит, не любит… он… она… И все такое прочее.

– Тебе нравится этот день, правда? – догадалась я.

Билли пожала плечами.

– А кому он не нравится? Мне кажется, все от него в восторге. Девчонки сходят с ума, соревнуются друг с другом, спорят, кто получит больше цветов. И самые симпатичные парни тоже страдают этой ерундой. Бывает забавно за этим наблюдать, как будто смотришь документальный фильм об обезьянках в джунглях.

Я удивленно подняла брови, и Билли расхохоталась.

Она продолжала рассказывать байки про День сада, пока мы шли к выходу.

– Погоди‑ка! – остановилась я, обыскивая карманы. – Листочек с номером Анны… Наверное, я забыла его у телефона.

Я еще не успела выучить номер наизусть, поэтому лучше пока его не терять и держать при себе. Расстроенная своей рассеянностью, я заверила Билли, что быстро вернусь. Не хотелось заставлять ее ждать, поэтому я бегом побежала в секретариат, где, по счастью, нашла бумажку у ножки стола. Подобрала ее, засунула в карман и вернулась.

В коридоре кто‑то быстро шел мне навстречу. Вроде бы парень. Похоже, он чем‑то рассержен. Он быстро пронесся мимо. Во всем его теле чувствовалось напряжение, что не ускользнуло от моего внимания, так же, впрочем, как и от внимания всех остальных, кто был в коридоре. Я почувствовала, как у меня опять сводит живот, и объяснила это страхом. В парне бурлила заряженная ненавистью ярость, предвещавшая насилие, а людская жестокость меня всегда пугала.

– Ты! Что ты делал с моей девушкой?

Парень остановился напротив двери. Я узнала эту аудиторию, и от дурного предчувствия у меня внутри все сжалось в комок. Я думала, что в такое время в музыкальном классе уже никого нет. И почему‑то я сразу поняла, кто там был. Несколько учеников столпились перед дверью, привлеченные шумом. Как будто влекомая неведомой силой, я приблизилась и получила подтверждение.

На табуретке у пианино молча с невинным видом сидел Ригель. К фортепиано его влекло с детства, он чувствовал в нем странную для нас, приютских детей, притягательность. Я бы не назвала это страстью, скорее это был зов, которому он не мог противиться.

– Ты слышишь? Я с тобой говорю!

Я была уверена, что Ригель его слышит, тем не менее он не смутился и даже бровью не повел. Склонил голову и с невозмутимым спокойствием смотрел на парня снизу вверх.

– Я видел, как вы разговаривали! Ты к ней клеился! – Парень подошел ближе. – Чтобы больше такого не было, понял?

Ригель сохранял непроницаемое выражение лица, как будто ничего не слышал. Но я не была так же спокойна. Крылья черного ангела, невидимые никому, кроме меня, оборачивали тело Ригеля. Я боялась мгновения, когда они развернутся, проявив себя наихудшим образом.

– Решил, что тебе все можно, раз ты новенький? Ни фига! Здесь у нас другие правила!

– И кто их установил? – иронично спросил Ригель. – Ты?

Он пригвоздил его насмешливым взглядом и встал. Ригель оказался выше парня, но меня больше всего пугало отсутствие гнева в его взгляде, от его акульих глаз по спине бежали мурашки.

– На твоем месте я беспокоился бы о другом, – продолжал Ригель. – Может, спросишь у своей девушки, почему она со мной болтала?..

Парень сжал кулаки, огорченный и разозленный.

– Что ты сказал?! – крикнул он, когда Ригель повернулся к нему спиной, собирая ноты. – Куда ты собрался? Я еще не закончил! – закричал он, выходя из себя. – И смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Козел!

Парень схватил Ригеля за плечо, и, когда он его коснулся, я со страхом подумала, что лучше бы он этого не делал. В следующую секунду парень врезался лицом в фортепиано. Раздался ужасный крик. Мое сердце подпрыгнуло, и я услышала, как рядом со мной кто‑то испуганно ахнул. Сердце запульсировало в горле, когда я увидела, как Ригель вцепился парню в волосы, и тот истошно завопил. Он направил на него всю свою злость, немую и холодную. И отпустил его так же неожиданно, как схватил за секунду до этого. Не устояв на ногах, парень рухнул на пол. Все произошло очень быстро. Поразительно, откуда в Ригеле столько силы и жестокости. Он уложил его за секунду.

Ригель медленно обошел парня, наклонился, чтобы подобрать ноты, упавшие на пол. Все затаили дыхание.

– Твоя девушка сфотографировала меня, – пробормотал Ригель. – Спорю, она тебе об этом не сказала. Раз уж ты здесь, передай ей, чтобы она больше так не делала.

Потом он заметил в толпе меня и, не отрывая глаз, громко добавил:

– Очень вежливо тебя об этом прошу. – И ушел, прежде чем появился кто‑то из учителей.

Я стояла неподвижно, а когда обернулась, увидела, как некоторые девушки провожают его взглядом, притихшие, но явно плененные его загадочным, агрессивным обаянием, которое от него исходило.

Он только что продемонстрировал холодную и равнодушную жестокость, и несмотря на это, многие хотели бы проникнуть в опасную тайну его глаз.

Я вернулась на школьный двор, ощущая странный вкус во рту. Сцена стояла у меня перед глазами, шок не проходил.

– Вот и ты! – встретила Билли меня с улыбкой. – Ну что, нашла листочек?

Я часто заморгала, стараясь не показать волнение. Ригель вызывал во мне непонятные ощущения, глубокие и тревожные.

– Да, – только и ответила я, закусив губу и опустив голову, чтобы она не заметила тревогу на моем лице.

– Нам пора.

Большой «вранглер» стоял прямо посередине проезжей части, за ним выстроилась очередь из автомобилей и мотоциклов. Водители были в бешенстве.

– Ситуация не кажется очень веселой, – констатировала Билли.

– Подожди, а разве мы не ждем Мики?

– Нет, она не придет, сегодня не может.

Я думала, что мы поедем втроем, но нет. Мы вышли из калитки и быстрым шагом дошли до машины. Когда я открыла дверцу, бабушка Билли посмотрела на меня поверх солнцезащитных очков.

– Привет, бабуль! Как твои ноги сегодня?

– Хватит болтать. Садитесь! – приказала она строго, и мы послушались.

Я устроилась на заднем сиденье, глядя на нее во все глаза.

– Это Ника, – представила меня Билли, пока ее бабушка трогалась с места.