Ты – мое искушение
Это он. Я видела его всего несколько раз в своей жизни, но знаю много по разговорам отца. Нет никаких сомнений в том, что это именно друг моего отца.
Именно он стоит возле обломков музыкального центра.
Он почти не изменился за несколько лет. Все такой же пугающий и недосягаемо огромный. Не знаю, сколько у него рост, но что‑то около двух метров.
Его широкие плечи такие огромные, что запросто можно сесть на одно из них, как на лавочку в парке. Смолянисто‑черные волосы непривычной длины и зачесаны назад, а я помню его коротко‑стриженым, почти лысым и начисто выбритым.
Однако сейчас у него красуется короткая, стильная борода, что только добавляет ему пару десятков баллов по шкале импозантности. Он крепко сжимает в левой руке ствол пистолета.
– Марш на выход. В ряд по трое.
Вот еще! Перепуганные гости несутся к воротам, как овцы, сбившиеся в стадо.
– В ряд. По трое! – ледяным голосом командует друг отца, пуская несколько пуль поверх голов убегающих.
Это отрезвляет. Настолько, что все выстраиваются и дружно шагают на выход. Неуверена, что штаны на всех остались сухими…
– Все, что вы украдете, будете возвращать в пятидесятикратном размере. Лично мне! – подстегивает друг моего отца.
От толпы отделяются несколько человек, выкладывая на столик ювелирные украшения, папины золотые часы, кто‑то даже оставляет на столе папину кеглю для игры в теннис…
– Тебе сюда вход запрещен! – рявкает мужчина, безошибочно находя в толпе Аньку, виновницу всего происшедшего.
Я хлопаю ресницами. Когда он успел появиться?! Кто его пустил?! Как он смог заметить то, что не заметила я?!
Вот это заявились гости… Они тянутся рядами на выход. В тишине слышен лишь шорох подошв по асфальтированным дорожкам. Ворота захлопываются за последним из них.
Я беспомощно оглядываюсь по сторонам, в поисках поддержки. Около меня не остается ни одного! Даже Машка‑Ромашка предпочла тихонечко улизнуть!
– Слезай!
Несмотря на то, что я стою на столе, я почти одного роста с ним. Он в гневе, а мне становится жутко.
Я сглатываю ком страха. Горло перехватило как будто колючей проволокой, мне так тяжело дышать, что я боюсь умереть от недостатка кислорода. Еще хуже мне становится от темного взгляда друга отца.
Взрослый, сильный мужчина, размером с огромный шкаф, яростно испепеляет меня взглядом. Я словно застыла в состоянии аффекта и не в силах сдвинуться с места. Пристально разглядываю его.
Впервые нахожусь так близко от этого мужчины. И от каждого взгляда, брошенного в его сторону, становится еще страшнее. Он складывает руки под грудью.
Я пошатываюсь на месте. Под смуглой кожей вздувается бицепсы. Вообще‑то на улице довольно прохладно, на мне надета утепленная толстовка.
Но ему холод ни по чем – стоит в военных брюках и майке‑борцовке, как будто на улице стоит жаркое лето!..
С опаской разглядываю его огромные кулаки. Сдавит голову, как переспелый арбуз и…
Мамочки, какой же он огромный! Кто его сюда запустил?!
– Слезай со стола! – рявкает мне командным басом.
От крика на его шее напрягаются толстые, синие вены. Шея у него – толщиной, как два моих бедра… Или даже три!
Может быть, я лишь от страха все настолько остро воспринимаю, но почему, черт побери, старый армейский друг моего отца раскомандовался?!
Глава 2
Диана
Привык орать на своих подчиненных, солдафон! А у меня от страха колени трясутся, но тем не менее я еще пытаюсь стоять.
– Что ты здесь устроила?!
От его крика меня будто ветром сдувает. Причем не в ту сторону, в какую нужно.
Я опасно шагаю вбок. То есть в пустоту. Высота небольшая, конечно же. Но я настолько неудачливая, что могу сломать ногу не ровном месте! Запросто!
Я верещу от страха и зажмуриваю глаза. Точно шмякнусь! Заработаю сотрясение головного мозга.
Мое падение растягивается на несколько секунд…
Я падаю так долго, потому что не падаю.
Но вишу в воздухе и даже могу бултыхнуть ногой, попав во что‑то твердое. В каменный пресс солдафона.
Он успел среагировать и подхватить меня. Сейчас его пальцы впиваются в мою талию. Он держит меня на вытянутых руках, как будто я совсем ничего не вешу. Пылинка!
– С‑с‑спасибо! П‑п‑п‑поставьте меня землю. Прошу.
Он еще секунду сверлит меня темным, полыхающим взглядом, и лишь потом опускает. Но отойти в сторону не спешит. Теперь мой взгляд находится на уровне его груди. Не грудь, а какие‑то громадные холмы, быстро вздымающиеся и опадающие от частого, тяжелого дыхания.
Мне приходится задрать голову высоко вверх, чтобы посмотреть на его лицо.
Он пригвождает меня к земле, просто впечатывает в нее. Я как будто становлюсь еще меньше, чем есть. Хотя во мне и так всего метр шестьдесят!
Разглядываю его квадратную челюсть, решительный нос и нахмурившиеся брови.
– Что вы здесь делаете? – блею я.
– Приехал по просьбе твоего отца. За мной!
Друг отца шагает в сторону дома. Я семеню за ним, как послушная собачонка, едва поспеваю за его широким размашистым шагом.
Мой отец ничего не говорил мне о приезде своего друга. Папа тяжело болел в последние полгода, но не предупредил, что его старый армейский друг будет распоряжаться всем, как у себя дома. А ведь именно это грубый здоровяк и делает, входя в просторный холл нашего особняка хозяином положения.
Оправившись от первоначального шока, я начинаю злиться на незваного гостя.
Он – гость, я – хозяйка! Именно так все и должно быть.
Вообще, все так и есть.
