Ты внутри меня

В зале стало тихо. Я перестала слышать даже музыкантов, хотя движения их рук говорили о том, что они продолжали играть. Удивительно, но мой рот что‑то начал говорить, но я никак не могла осмыслить, запомнить или хоть как‑то зафиксировать в памяти хотя бы одно из произнесенных мной слов.

Мне хлопали.

Мама пожала мне руку и поцеловала в щеку обдав до боли родным запахом, от которого голова закружилась еще больше и мне срочно понадобилась свежая порция кислорода. Муж отвел маму в сторону, понимая, что мне нужно время, чтобы привести себя в чувство. Из полумертвого состояния меня вывел звук еще одного знакомого голоса.

– Аделина, здравствуйте, меня зовут Эмилия. Я училась вместе с дочерью Игоря Владимировича, Кирой. Она погибла, но вы, наверное, знаете, – она тараторила, а я засмотрелась на ее сияющие глаза. Я даже не представляла, на сколько я по ней скучала. Она стала еще красивее и мне так захотелось уткнуться носом в ее плечо и, как раньше, от души пореветь. – Мое приглашение будет звучать странно, но я очень хочу позвать вас завтра на кладбище. Завтра три года, как с нами нет Киры. Мы каждый год практически всем классом приходим с цветами на ее могилу. Мне кажется, ей будет приятно видеть вас среди нас, как человека, который помог расследовать дело ее папы. Придете?

– Боюсь, не смогу. Я завтра вечером улетаю, простите, но в моем расписании нет на это места. Мне очень жаль. Правда.

– Я понимаю. И мне жаль. Можно я вас обниму за все, что вы сделали для Киры, хоть и не знали ее, – не дождавшись моего ответа, подруга обняла меня и этого дружеского жеста хватило, чтобы меня прорвало.

Вся боль, что я так упорно прятала сегодня внутри, скрывая от посторонних взглядов, разрушила возведенную мной плотину сосредоточенной стойкости и обрушилась на Эми. Со стороны я, скорее всего, выглядела странно. Строгая владелица юридической фирмы, ревущая в плечо первой встречной на дне памяти.

– Ну, вы чего, Аделина, тише‑тише, я не хотела вас так расстроить, – она, как в старые добрые времена, успокаивала меня, не зная, кто на самом деле перед ней. Обманщица, которая устроила трагикомедию и цирк всей своей жизнью и заставила оплакивать себя всех, кто меня искренне любил. – Аделина, а хотите кофе? Я угощаю, давайте уедем отсюда. Здесь и правда все давит и выглядит угнетающе. Я и сама вот‑вот разревусь, так резко тоскливо мне стало.

– А давайте. И ко мне можно и нужно на ты, после всего, что я сделала с вашей блузкой, – я показала на мокрое пятно на ее плече. – Только предупрежу мужа и… Наталью Андреевну.

– Хорошо. Я буду ждать внизу, в машине. Белый мерседес, прямо у входа.

Я поправила слегка расплывшийся макияж в туалете, отдышалась и подошла к маме и мужу.

– Мне нужно уехать. Простите. Не могу больше здесь находиться.

– Куда ты? – Мама в отчаянии схватила меня за руку. Ее голос срывался на плач, от чего мне еще сильнее хотелось скрыться прочь. Это было невыносимо тяжело видеть, какие страдания я ей причиняла. – Можешь не отвечать, только пообещай, что приедешь сегодня домой, хоть во сколько. Хоть на сколько. С Оливией. Прошу тебя, Аделина.

Мое сердце обливалось кровью. Я в отчаянии смотрела на мужа, но он никак меня не поддерживал в этот момент и ждал моего ответа вместе с мамой.

Боже, я так долго и мучительно наказывала себя изгнанием из семьи, отказывалась даже вскользь подумать о шансе переписать хотя бы эту часть своей истории в пользу Киры, что перестала ее замечать. “Ты каждый новый день выбираешь, какой будет твоя жизнь дальше. Цени эту возможность. В слове воМОЖНОсть есть одно, очень важное послание – МОЖНО. Нужно только его увидеть”.

– Я приеду. Обещаю. С Оливией.