В лесу
– Дэмьеном, вашим сотрудником. Вы говорили, что экскурсии обычно проводят Марк и Дэмьен, но Дэмьен не сможет показать территорию детективу Райну. Почему?
– Дэмьен был среди тех, кто обнаружил тело, – ответил Марк, пока Хант собирался с мыслями, – и он все еще в шоке.
– Дэмьен – а дальше? – Кэсси сделала пометку в блокноте.
– Доннелли. – Хант обрадовался, что наконец обрел почву под ногами. – Дэмьен Доннелли.
– Когда нашли тело, с ним еще кто‑то был?
– Мэл Джексон, – ответил Марк, – Мелани.
– Мы бы хотели поговорить с ними, – сказал я.
Археологи по‑прежнему сидели за столом в своей импровизированной столовой. Там их собралось человек пятнадцать–двадцать. Когда мы вошли, все, словно птенцы, повернули головы к двери. Все молодые, чуть за двадцать, выглядели они еще моложе благодаря по‑студенчески небрежной одежде и какому‑то обветренно‑простодушному виду, который – впрочем, обманчиво – навел меня на мысли о кибуцниках и “Уолтонах”[1]. На девушках ни грамма косметики, волосы заплетены в косу или собраны в хвост из практических соображений, а не ради красоты. Парни небритые, с обгоревшими на солнце лицами. Один из них, в вязаной шапочке и с физиономией настолько простодушной, что любой учитель пришел бы в ужас, развлекался тем, что, положив на старый компакт‑диск какую‑нибудь штуковину, пытался ее расплавить с помощью зажигалки. Результат (погнутая ложка, монеты, опаленная целлофанка) был на удивление занятный – совсем как запредельно серьезные современные городские арт‑объекты. В углу вагончика примостилась заляпанная едой микроволновка, и хулигану во мне захотелось предложить парню засунуть туда компакт‑диск и посмотреть, что будет.
Мы с Кэсси заговорили одновременно, и она замолчала первой. Официально основным следователем считалась Кэсси, потому что это она ответила “мы” на вопрос, кто возьмется за дело, но мы никогда не придерживались этого правила, и остальные в отделе постепенно привыкли, что на доске, где отмечаются дела, в графе “Дело ведет” значится “М и Р”. Сейчас же меня вдруг охватило упрямое желание показать, что я справлюсь с расследованием ничуть не хуже.
– Доброе утро, – сказал я.
Большинство присутствующих что‑то невнятно пробормотали.
– Добрый день! – громко и радостно проговорил “художник”.
Формально он был прав, и я задумался, перед кем из девушек он выделывается.
– Я детектив Райан, а это детектив Мэддокс. Как вам известно, сегодня здесь нашли тело девочки.
Один из парней громко выдохнул. Надежно защищенный с обеих сторон девушками, он сидел в углу, вцепившись в большую чашку, от которой шел пар. Его короткие каштановые кудряшки и смазливое лицо, открытое и веснушчатое, сделали бы честь любому бойз‑бэнду. Я не сомневался, что это и есть Дэмьен Доннелли. Остальные (все, кроме “художника”) выглядели подавленными, но у конопатого даже веснушки побелели, да и кружку он стискивал слишком уж крепко.
– Нам надо будет побеседовать с каждым из вас, – сказал я, – пожалуйста, до этого не покидайте территорию. Сразу же провести беседу со всеми не получится, поэтому, пожалуйста, подождите, даже если вам придется немного задержаться.
– Мы чего, подозреваемые, что ли? – спросил “художник”.
– Нет, – ответил я, – но нам необходимо выяснить, известно ли вам что‑либо важное для следствия.
– А‑а… – разочарованно протянул он и откинулся на спинку стула.
Он взял шоколадку и, держа ее над компакт‑диском, принялся было плавить ее зажигалкой, но перехватил взгляд Кэсси и отложил зажигалку в сторону. Я позавидовал ему, мне часто хочется оказаться на месте тех, кто воспринимает все – причем чем страшнее ситуация, тем лучше – как захватывающее приключение.
– Еще кое‑что, – добавил я. – Вероятно, с минуты на минуту прибудут журналисты. Не разговаривайте с ними. Я серьезно. Любая информация, даже та, что кажется совершенно несущественной, переданная журналистам, может пустить под откос все расследование. Мы оставим вам наши визитные карточки на тот случай, если вы вдруг вспомните что‑то, о чем нам следовало бы знать. Вопросы есть?
– А чего, если они нам… ну, типа, миллион предложат? – поинтересовался “художник”.
* * *
От сарая с археологическими находками я ожидал большего. Хотя Марк и сказал, что все ценное они сразу вывозят, воображение тем не менее рисовало мне золотые чаши, скелеты и пиастры. Вместо этого там стояли два стула и стол, застеленный бумагой для рисования, а само помещение было буквально забито осколками посуды, упакованными в полиэтиленовые пакеты и сложенными на самодельные металлические этажерки.
– Наши находки. – Хант обвел рукой этажерки. – Думаю… Хотя нет, лучше как‑нибудь в другой раз. У нас есть очень интересные древние монеты и крючки для одежды.
– Мы с удовольствием посмотрим на них, доктор Хант, но не сейчас, – сказал я. – А пока дайте нам, пожалуйста, десять минут и пришлите сюда Дэмьена Доннелли, хорошо?
– Дэмьен, да. – Хант кивнул и вышел из вагончика.
Кэсси прикрыла за ним дверь.
– Господи, – сказал я, – неужто он способен руководить раскопками?
Я принялся убирать со стола рисунки – сделанные под разным углом карандашные наброски старой монеты. Сама монета, сильно погнутая с одного края и темная от въевшейся в нее земли, лежала в прозрачном пакете посреди стола. Ее я переложил на канцелярский шкафчик.
– Способен, но благодаря таким, как Марк, – ответила Кэсси. – Он‑то очень организованный. Так чего там с той заколкой?
Я выровнял сложенные стопкой рисунки.
– Мне кажется, похожая заколка была на Джейми Роуэн.
– А‑а. Я так и предполагала. Это в материалах дела есть или ты помнишь?
– А какая разница? – Прозвучало грубее, чем я рассчитывал.
– Если есть связь, то скрывать ее нельзя, – рассудительно ответила Кэсси. – Например, мы попросим Софи сравнить пробы с образцами, взятыми в восемьдесят четвертом году, и нам придется обосновать почему. Объяснить будет намного проще, если в деле упоминается заколка.
– Почти уверен, что упоминается, – сказал я.
Стол покачнулся. Кэсси взяла чистый листок бумаги, сложила его и подсунула под ножку стола.
[1] Американский телесериал, который показывался в 1972 году. Сюжет посвящен жизни сельской семьи в штате Вирджиния в годы Великой депрессии и Второй мировой войны.
