Великий нефритовый путь
– Да нефрит, говорю, как есть нефрит. Только не шлифованный.
– Однако надо осмотреть тут всё, – предложил Ефимий.
– А может, и не след за тридевять земель грести, может, тут всё и наберём.
Ефимий посмотрел на Михея:
– Всё не наберём.
– Это верно, – подтвердил Андрей. – Эти нефриты всякоразно не здешние. Вишь, окатыши, гладенькие все, с боков скруглённые. По всему видать, их долго по дну речному или ручью горному катало. Чтоб в байкальской воде нефрит сыскивали, об том никто не говорил, не слыхал я такой истории.
– Так, может, потерял их кто? Здесь и потерял?
– Вот и я о том же, – Ефимий присел возле находок. – Однако и гарпунов таких сейчас никто не делает. Видал кто такую потеху? Вот и я о том же. В ржавчине вещицы. Знать, давнишняя потеря. В столицу её надобно, там разберутся.
– Клад, что ли?
Все дружно грохнули от смеха. Понятно, куда гнул Михей.
– Да будет тебе награда, а как же! Ты же нашёл!
– На коровёнку точно наскребётся.
– Да хоть бы на кадушку, – обиделся Михей. – Раз положено – не откажусь. А когда капустка моя просолится, милости прошу до стола, со своим салом, луком и хлебушком. Стопочку, уж так и быть, сам налью…
– Есть охота, мужики, – Хват погладил живот.
– И то верно, есть охота. Подкрепимся и походим вокруг, мало ли какие тут клады ещё есть, – согласился Ефимий.
…Кирьян откашеварил славно. В котелке заварил иван‑чай, а сам очаг был окружён рожнами, на которых золотистой корочкой поблёскивала рыба.
Потом пошли осматривать окрестности. Ничего интересного не нашли… Уже ближе к вечеру собрались у костра.
– Старшой, а кто это место Обухеихой назвал? Смешное имя.
– Не знаю, Михей. Выдумщик, однако, попался на имена.
– Да поди, тёщу свою увековечил. Тут одни скалы да дерева. Вот, поди, старушку и припечатали.
– Выдумщик ты у нас, Хватушка, ох, выдумщик.
– И хорошо, что бухта, – не унимался Хват. – А прикиньте, если бы Михея так назвали – Обухей!
– Ой, Хватушка, как смешно, аж до коликов, – приобиделся Михей.
– Так сам чего расскажи, мы послушаем да обхохочемся. Ты у нас говорун наипервейший.
– А и расскажу, а то ведь не отстанете.
– Давай, давай. Ты говори, а уж пересмешничать за нами не залежится. А то и вздремнём, я под твои байки быстро засыпаю.
– Ладно, Хватушка, но коли заснёшь, то и не узнаешь, отчего на Байкале две Ангары. Знаете про то? Нет! То‑то, не знаете, а мы с вами куда ходим‑бродим?
– Так на Верхнюю Ангару, – откликнулся Андрей.
– Точно.
– А та, что мимо Иркутска бежит, она, что же, Нижняя?
– Нет, Кирюша, люди зовут её Ангарой. Просто Ангарой.
– Отчего так?
– А вот и слушайте, отчего. Мне об том яндашевские люди сказывали, ещё когда ясачили мы.
Было, значит, такое время, когда жуть как холодило в здешних краях. Прям жуть! То ли солнышко стояло слишком высоко, а может, тучи его постоянно скрывали, но тепла было мало. Потому и леса стояли чахлые да хилые. Без тепла ничто не родится и не радует. Много времени прошло, пока хмарь стала рассеиваться. Может, ветры её проредили, а может, само солнышко пониже спустилось. Однако, точно, потеплело. А кругом же горы в снегу. Когда тепла не было, то набралось его ой как много. Так вот, стало припекать – снег и лёд подтаяли и побежали с гор в ложбинки и расщелины. И там, где раньше были серые провалы и впадины, появились реки и озёра. Лес, конечно, пошёл, в воде рыба и живность завелись.
Много лет минуло, пока реки и ручьи наполнили Байкал. И люди стали захаживать в эти земли, а как иначе, если рыболов ладится, охота стала удачливая. Тех людей звали тунгусами.
Ну, значит, копилась вода, копилась, но однажды прорвалась и сквозь дыру побежала дальше из Байкала к Енисею. Собрались тунгусы к тому месту, где дыра эта появилась, и видят: сильно она походит на звериную пасть. Ну и стали кричать: «Ангара, Ангара!» А по‑ихнему Ангара – это пасть.
Тунгусы народ кочевой. Прослышали, что на другом конце Байкала тоже живности много и рыболов знатный. Пришли на другой конец Байкала, а там тоже горы да холмы. И точно, зверя в лесах полно, рыба ходит стаями. Ну стали они там жить. Однажды, может, днём, а может, и ночью, услышали страшный гул и грохот. Земля задрожала, заходила ходуном, молнии засверкали, а после много дней подряд шёл дождь. Размыл он, значит, берег, и скалы в одном месте развалились, и хлынул в Байкал поток с тех гор и холмов. Когда стихла непогода, видят тунгусы: дыра в скалах походит на пасть зверя. Тунгусы закричали: «Ангара, Ангара!» Так и пошло, что один поток стал Ангарою, а другой Верхней Ангарой.
Михей закончил рассказ, и стало тихо. Слышно было только потрескивание костра да шорох вечерней прибойной волны.
– Умеешь ты, Михей, говорить. То ли петь, то ли плакать охота, – подал голос Хват.
– Лучше петь!
– А я слыхал, что Тунгуски целых три! Нижняя, Верхняя и Подкаменная, – сказал Ефимий. – В ыдумщики эти самые тунгусы.
– На Нижнюю и Подкаменную ходил с ватагой. Большие реки, – сказал Андрей и замолчал. Потом добавил: – Тунгусы сказывали, золотишко водится в тех местах.
– Ох ты, так, может, нам туда надо, камешки‑то, поди, везде валяются, – м оментально отреагировал Михей. – А, мужики, чё нам эти булыжники гонять? Золото лучше!
– Какие твои годы, вернёшься с похода, сколотишь ватагу, лапти подновишь, – да и на Тунгуску, хоть Нижнюю, хоть Подкаменную.
– Без вас, что ли?
– Без нас, мы с Хватом жениться будем, – мечтательно сказал Кирьян.
Михей махнул рукой:
– Да я, может, тоже вначале женюсь. Чай, пора? А, старшой, пора?
– Как по мне, так давно тебе угомониться следует. Только, боюсь, и женитьба не поможет.
– Ой, старшой, не скажи, если Настька десятского не раздумает, она его вмиг зашкварит. Бойкая, остроглазенькая, да по виду хитрющая. Добрая девка, будет наш Михей по струнке ходить.
– Я? Да ни за что! Чтоб Михей подкаблучником сделался, не бывать этому, Кирьян. Не бывать!