Возрождение Феникса. Том 4

Автор: Григорий Володин

Дата написания: 2024

Возрастное ограничение: 16+

Текст обновлен: 21.03.2024

Аннотация

Книга‑образец того, как писателю лень придумывать препятствия своему герою.А чтобы совсем не напрягаться, главные враги у него птички. Жаворонки атакуют! А еще там говорящий крокодил и каменная девушка с дредами.

Григорий Володин

Возрождение Феникса. Том 4

Глава 1 – Крылатый песец

– Господин! – надрывается криком Василина, когда Беркутов обращается в огненного зверя.

Комната наполнена огнем, ветром и молниями. Но господин выделяется на фоне стихий, как золотой степной волк среди стаи блеклых дворняг. Такой же чужеродный. Красно‑золотая шкура, золотая волчья голова, чудовищные дымящиеся когти. Под огненной шерстью просвечивается стройное тело юноши – всё в крови. Эту легенду невозможно не признать. Даже для атеистки, с самого детства не единожды проклинавшей богов. Проклинавшей за смерть родителей, за одиночество, за кровавые бои в Волчьей яме. Василина не боялась ненавидеть Сварога, ведь она капли не верила в Кузнеца. Но теперь ей страшно, ибо перед ней шаркает когтями по полу сам сын великого бога.

И тем ей страшнее, что Огнем‑Сварожичем оказался Арсений Беркутов, ее господин. Стыд за неверие обуревает душу. Боги существуют! Она служит одному из них!

Два крыла складываются вокруг Арсения и резко раскрываются, словно гигантские ладони. Широкие взмахи порождают адский жар. Воздух наполняется всполохами пламени. Бушующая красно‑золотая волна бьет в воздушника и молниевика. Рыкари отлетают назад и ударяются в стену ровно также, как недавно они швыряли «брноненосцев».

– Сеня! – очухивается Тимофей в руках Василины. Она держит мужчину за подмышки. Он бешено вертит головой. – Лисич…Дура! Бросай меня! И шуруй к барину!

Забота Тимофея о господине трогает сердце девушки. Она крепче сжимает бойца и оттаскивает к проходу.

– Куда! – орет Тимофей, дергаясь.

Девушка прижимает его к себе, чтобы не вырвался.

– Туда лучше не соваться, – надсадно произносит Василина. – Особенно простым смертным.

– Там же Сеня!

– Я как раз о нем.

К коридору также отползают Ренат с Ахметом. В комнате же разгорается новая битва. Вернее, казнь. Поток ветра поднимает Рыкаря‑воздушника к высокому потолку, и оттуда на господина обрушивает три смерча.

Взмах огненных крыльев сжигает смерчи. Крылатый пес подпрыгивает, следом за горящим оборотнем вьется шлейф огня. Вверху Семаргл‑Арсений и воздушник сшибаются, как две кометы. С грохотом оба падают на пол. На ноги приземляется только господин, а воздушник… Василина сглатывает от ужаса. Рассеченное тело лежит скомканным влажным куском мяса. Дымные когти Семрагла распороли Рыкаря от глотки до паха. Зрелище неприятное. Хотя в Волчьей яме редко, но бывало и похуже.

– Что у господина за монстра‑стиль? – бормочет Ахмет, бледный как мел.

– Это Семаргл, деревня, – Василина на всякий случай придерживает вставшего на ноги Тимофея. А то еще рванет в то пекло. – Крылатый пес. Священное писание забыл что ли?

– И не знал, я мусульманин, – поясняет кавказец и бросает взгляд в потолок. – Аллах велик.

– Если у него такие же крылья, то возможно, – шепчет Ренат.

Значит, господина узнают только сварожичи. Удивительное открытие.

У молниевика не остается сил на достойный отпор. Пара ветвящихся молний – всё на что его хватает. Синие зигзаги запутываются в пламенной шкуре Зверя, растворяясь в огне. Затем молниевик удостаивается зрелищной смерти. Огромные крылья прихлопывают его как муху. Дымящиеся кости осыпаются, некогда сильный враг превращается в черную кучу пепла.

А затем Семаргл разворачивается – тяжело, как горящий танк – и шагает к своим людям. Густой дым обвевает его крылья как знамя.

Колени Василины подкашиваются, она падает на пол. Остальные удивленно смотрят на соратницу. Даже у самого Арсения просвечивающееся под огненной маской лицо озадаченно вытягивается.

– Прости, господин, – слезы стекают по ее лицу. – Я не верила, не знала, что ты есть. Таких слов наговорила про тебя и Кузнеца, твоего отца.

Арсений протягивает к ее голове когтистую руку. Огонь отступает с кисти, и ее мокрых щек касаются холодные аристократические пальцы. Они бережено вытирают слезинки.

– Слова – ничто, действия – всё. Ты верно служишь мне, этого более, чем достаточно. Поднимись, – и она вскакивает, счастливая и прощенная. Ноги становятся легкие как у лани. – Надеюсь, вы все понимаете, – он указывает рукой на свое пламенное облачение. – Что произошедшее здесь – секрет.

– Конечно, – кивает Тимофей. – Если бы я знал раньше….

– То что? Перестал бы «сенькать»? – усмехается лицо за волчьим оскалом. – Уж вряд ли. И не переставай, ладно уж. Тебе единственному это дозволяется, воспитатель.

Неожиданно Тимофей, этот хмурый солдафон, пунцевеет, как курсантка на свидании.

– Спасибо, господин.

– Кто?

– Мм… Сенька.

– Вот‑вот. Так, Лебедь докладывает, что остальные корпуса зачищены. Рыкарей больше не обнаружили, так что мне пора отдохнуть. Тимофей, срочно вызови Целителя, я ранен.

«Ранен? – паникует Василина. – Так что же мы стоим?»

Крылья господина обращаются в клубы дыма, огненная шкура исчезает, как и золотая пасть зверя. Перед ними пошатывается стройный юноша. Весь в крови. На его бледном лбу горит засохшая красная руна Алатырь.

– Ахмет, держи меня, – голос бога на удивление бодр. Но сам Арсений вдруг заваливается набок.

Громадный кавказец подхватывает господина за плечо. Чертыхаясь Тимофей вызывает Целителя в главный корпус. В глазах юноши не отражается ни капли страданий. Арсений спокойно ждет медпомощи. В то же время раны на его теле затягиваются сами собой. Василина видит, как моментально исчезают мелкие царапины, а ореол рваного рассечения на плече сужается.

– Может, вас положить? – заботливо гудит в бороду Ренат.

Арсений лишь отмахивается.

– Пол очень уж грязный.