Врач «скорой»

А я сидел и думал о своем. После того, неожиданного даже для меня, предложения Аня на эту тему не говорила. Ждала чего‑то? Не знаю. Но для себя я всё решил. Понял – она лучшее, что может быть в этой жизни. Мой приз. Покруче вожделенной Нобелевки. С ней просто больше ничего не хотелось.

– Мы сегодня вечером к Аниным родителям идем, – сказал я. – Может, позвонить, предупредить, что и мои тоже будут?

– Так уже, пока ты ездил, обо всем договорились, – сказала Аня. И это предусмотрела, надо же!

– Замечательно. Слушай, мне придется отъехать ненадолго, скоро вернусь.

И ведь даже ничего не спросила!

 

* * *

 

На помолвку советские люди ничего серьезного не дарят. Не насмотрелись еще кино, и помолвочные кольца не в моде. Да большинство населения такие веяния вряд ли воспримут – другие проблемы. Тут, оказывается, есть целый бизнес на специальных талонах из загса. Хитроумные молодые люди идут, подают заявление о желании создать семью, получают бумагу, по которой они могут закупить продукты, алкоголь, кое‑какую одежду и кольца. А потом они говорят, что передумали. Но дефициты куплены. И пара идет подавать заявление в другой загс. И повторяют аферу. Блин, представляете, ради того, чтобы купить обычные обручальные кольца и какую‑то хрень, приходится идти на всяческие ухищрения.

А я захотел красоты. Вот чтобы как в кино. Не знаю даже почему. Никогда не тянуло меня на вот эти внешние проявления чувств. И женились мы просто в моей прошлой жизни – зашли в загс с друзьями после работы, расписались. Вот и вся свадьба.

Мне срочно надо было купить это кольцо. Вот прямо зудело. Но… Быстрые поиски в ювелирных магазинах показали, что выбор в них, мягко говоря, невелик. Какой же дебил я был в Цюрихе! Ведь всё было: и деньги, и возможность. Голова только не включилась ни разу. Потому что свечной заводик купил, а в ювелирный магазин зайти ума не хватило. Хотя рекламный лозунг про лучших друзей девушек я в витрине видел.

Что теперь жалеть? Есть у меня одна знакомая, которая в ювелирке понимает на самом высоком уровне. Но к ней обращаться не стоит. Ибо пасут ее не по‑детски, а после истории с Буряце – и того сильнее. Да и стрёмно мне у нее просить что‑то – в один миг узнают и те, кому положено, и кому наоборот. Я даже представил себе: звоню я такой, Галя прямо радуется одному моему существованию, говорит, давай, Андрюша, подъезжай к Кутузовскому. И на глазах у хлопчиков из «девятки» садится ко мне в машину, узнает, что я решил жениться, вспоминает историю с Кио, пускает обильную алкогольную слезу и бежит домой, чтобы вытащить из‑под подушки что‑нибудь с рубином. Или изумрудом. Выносит и говорит: «На, дорогой мой человек, это мой подарок вам на свадьбу». А на следующий день меня вызывают в первый отдел и устраивают акт незапланированной любви.

А так всё хорошо складывалось в мечтах! Останусь без работы, пойду сценаристом, сериалы писать. «Любовь в Кремле». Или «Смерть под Спасской башней». Буду иметь успех. Наверное.

Звонок другу всё же совершить придется, иначе для чего я уезжал из дома? Юрий Геннадьевич оказался на месте. Как всегда, впрочем. Когда бы я ни звонил ему, всегда брал трубку. Я даже начал подозревать его во владении аппаратурой сотовой связи. Или вот этих ящиков на половину салона машины. Как они называются? «Ангара» или «Байкал»? Не важно. Главное, что откликнулся и даже проникся.

– Вот прямо сегодня надо? – уточнил он просьбу помочь с достойным кольцом. – Ну приезжайте, скажем, к Хорошевскому мосту минут через тридцать.

Вот и хорошо, сейчас даст мне пропуск в какой‑нибудь супер‑пупермагазин, и я решу свою проблему. За такое можно три раза в месяц выслушивать рассказы об одышке и кашле одного нудноватого деда. Может, заодно к празднику пакетик с дефицитными харчами подгонит? Под заветным названием «заказ»! Было бы весьма приятственно. Будет чем побаловать всех причастных.

Но сусловский куратор, видимо, решил ко всему хорошему еще и воспитательной работой заняться. Ибо задал вопрос в продолжение нашего прошлого разговора.

– Внезапно вспомнили, что у дамы день рождения? Или успели провиниться?

– Собираюсь предложение делать, – я увиливать не стал, один хрен узнают.

– Андрей, я ведь вам говорил… Опасное это дело. Неизвестно чем обернется.

– То же самое можно сказать о любом поступке человека. Никто не в состоянии предугадать все последствия. И я не пойму, чем вам так не угодила моя потенциальная жена? Мало ли евреев в правительстве? В научной среде? А среди физиков‑ядерщиков русских, как мне кажется, и вовсе меньшинство. Может, жена‑еврейка будет той самой песчинкой, что сможет склонить мнение Нобелевского комитета по медицине на нашу сторону, а?

Тут я не выдержал и засмеялся. Это разрядило обстановку.

– Далеко вы заглядываете, однако, – хмыкнул Юрий Геннадьевич. – Ну если с такой точки зрения…

– В Цюрихе многие говорили об этом как о деле решенном. Солк лично обещал подать нас с Морозовым! Понятно, что не в этом году дадут, и не в следующем. Но спустя лет пять – очень вероятно.

– Ладно, будем считать это вкладом в будущее, – куратор вытащил пачку фиолетовых четвертных, протянул мне талон в Ювелирторг. – Это на весь восемьдесят второй год. Больше поступлений не будет.

– Я все понимаю.

– А вот задачи будут. Мне нужно знать, что говорят о Райкине в ЦКБ и вообще об обстановке вокруг него.

– Для чего?

– Андрей! – Юрий Геннадьевич нахмурился. – Не стоит задавать лишних вопросов.

Потом куратор смягчился.

– Ладно, в первый и последний раз. Театр Райкина хотят отправить на международные гастроли. Но с ним лично есть трудности. Михаил Андреевич хочет разобраться в вопросе.

Ага, запретить и не пущать. Ладно, молчание – золото.

Я покивал, пообещал все разузнать, мы пожали друг другу руки и разошлись как в море корабли.

А заказик к годовщине Октября мне достался. Три увесистых пакета, издающие будоражащие воображение бульканье, позвякивание и шелест, громоздились на заднем сиденье.

 

* * *

Вечером погрузились в машину и поехали к Азимовым. Там только не хватало духового оркестра и группы пионеров с цветами. Впрочем, букет у нас был, я умудрился купить хризантемы. Это вам не гвоздички убогие, настоящий цветок, до Нового года стоять будет, только воду менять надо! Конец рекламного объявления от торговца с рынка.