Врач «скорой»

– Как карта ляжет, – ответил я, наблюдая, как на лице Мельника возникает улыбка. Видать, то приключение в Орле вспоминает с теплотой. Это он еще не знает, что нас чуть не вычислили. Вернее, отложили вопрос, да не успели.

– Ладно, пойдем. Раз такое дело, и правда обиды можно забыть. Хоть на время.

Дима с гордостью носил погоны старшего сержанта. Как он объяснил, сумел удачно аттестоваться. С Мельником они друг на друга смотрели не слишком приветливо. Хрен его знает, что там у них случилось, мне совсем не интересно. Ребята взрослые, сами все решат.

Про стрельбу в общаге он что‑то слышал, но в тему не вникал. Не до того было. Зато с опером сойтись помощь предложил. Намекнул только, что за информацию придется двери ногами открывать. Потому как руки заняты.

Я достал из кармана четвертной.

– Хватит?

Дима с сомнением посмотрел на фиолетовую бумажку.

– Не знаю, добавь на всякий случай. Не думайте, я себе и копейки не возьму, – заверил он. – Мужик жадный просто. Всё ходит, плачется, что на жизнь не хватает, женился недавно, алименты платит, такие дела.

Я достал еще два червонца и отдал Диме.

– Надеюсь, на алименты наскребет.

Вернулся новоиспеченный мент минут через пятнадцать. Вернул одну десятку назад, мол, не пригодилась. Тридцати пяти хватило.

– Ну чё, пацаны, слушайте расклад. Васька этот, который Ампула, – известный урка. У него две ходки, обе по тяжелым статьям. Сначала убил в драке дружбана какого‑то, потом, как откинулся – свою бабу. Оба раза по пьяни – как примет белой, так дуреет. Второй раз сел надолго, пятнашку отмотал на строгом режиме в Мордовии.

– Это всё лирика, но сейчас что делают? Ищут? – поинтересовался я.

– Ну, в розыск объявили, стукачей вроде напрягли. Ждут.

– Короче, ни хрена не делают, – резюмировал я.

– Можно и так сказать, – согласился Дима. – Мне, конечно, с моего места не особо много видно, но думаю, что голяк. За стрельбу, вестимо дело, чуть сильнее искать будут.

– Ага, фотография на стенде «Их ищет милиция» дольше провисит. Где он обитался? Узнал?

– Обижаешь, начальник, – Дима вытащил из кармана тетрадный листочек. – Первое – место прописки. Дальше идут адреса корешей его. Но сами понимаете, это уже проверено и держится на контроле. Вот вам портрет гражданина, – он достал две успевших чуть смяться в кармане фотографии девять на двенадцать. – Только сейчас он чутка постарше и в последнее время заросший ходил.

Я посмотрел на фотографию Васьки, который оказался Василием Петровичем Сазоновым, сорока восьми лет от роду. Глянь, у него даже профессия есть – электромонтер. Узкое, испитое лицо, запавшие глаза. Почти лысый, без усов или бороды…

– Вот еще что, – продолжил Димон. – Ампула по вокзалам в последнее начал промышлять. Вроде устроился на работу в жэк какой‑то, но там даже не появлялся. Тырил чемоданы у пассажиров. Поймать его не могли – больно ловкий. Или был на крючке у тамошних ментов, кто ж знает. Короче, там его тоже нет, всех предупредили. Хотя Федя сказал, что толку с этого – чуток. Мог уже и рвануть куда.

– А нельзя ли узнать, под кем на вокзалах вся эта гопота ходит? – спросил я на всякий случай.

– Один момент, – сказал Дима и исчез в недрах РУВД.

И через пару минут я услышал интересную фамилию: Лакоба. Опа! Знакомые все лица. И почему я не удивлен? Не ему ли я год назад «чинил» подельника? Зашил на совесть – должны меня в «Советской» помнить!

 

Глава 2

 

Связаться с Лакобой удалось быстро. Через Давида. Сразу после РУВД поехал к нему домой, застал чуть ли не в постели с Симой – девушка пискнула, убежала в ванную одеваться, ибо из одежды на ней была, похоже, только футболка.

Сначала «князь», конечно, повозмущался, пошел в отказ.

– Пан, не проси. Отец запретил даже думать про этих людей. Не могу никак. Если от меня какая помощь нужна – я в твоем распоряжении.

– У тебя совесть есть? Я же не лошадку на ипподроме зарядить прошу. Лену Томилину подстрелили. Уголовник какой‑то. Надо найти.

– Это ту врачиху с подстанции? – Давид побледнел. – С которой ты…

– С которой я. Да. Бери трубку, звони.

Ашхацава нашел номер в записной книжке, набрал. Последовали короткие переговоры на абхазском.

– Через час, там же, у ипподрома, – тихо сказал он, повесив трубку. Оказалось, всё же недостаточно прикрутил громкость.

– Я с вами поеду! – заявила Сима. – Тоже бандита ловить буду!

– Дело женщины – сидеть дома и ждать своего мужчину! – с пафосом произнес Давид. – Не хватало еще, чтобы какая‑то юбка лезла в это!

Странное дело, но вроде как эмансипированная Сима только кивнула и с малоскрываемой улыбкой ушла на кухню. Довольный Давид начал собираться. Эх, парень, наверное, ты не слышал про принципы дзюдо. Хитрая девица будет соглашаться с твоими павлиньими возгласами, но в итоге получится, что делаешь ты, как задумала она. Рассказать, что ли, анекдот про голову и шею? Не буду, пожалуй. В чужую семью лезть – только себе навредить.

Очередной неприметный хлопчик после того, как пропустил притихшего Ашхацаву на заднее сиденье, плюхнулся рядом со мной – и у меня появился живой навигатор. Не как штурман стенограмму читал в раллийных гонках, но близко к этому.

Квартира была совсем другая, в районе синагоги на Большой Бронной. Сейчас там, конечно, что‑то связанное с художественной самодеятельностью, не вчитывался я в вывеску, когда мимо проезжали. А дальше – во дворы. Похоже было, что начальник абхазских мафиози здесь если не живет, то часто бывает. По крайней мере, принимал он меня в комнате, к которой подошло бы название «кабинет». Вот только книжных полок не было. Ашхацаву даже в квартиру не пустили, он остался сидеть в машине.

– Ну что, доктор, опять в карты играл? – улыбаясь одним ртом, спросил Юрий Лакоба.

– Нет, у меня другая просьба, – ответил я и достал из кармана фотографию Ампулы.

– И кто это? – мельком взглянув, абхаз отодвинул ее в сторону. Но не ко мне, а так, чтобы под руками не мешалась.

– Он стрелял в доктора со «скорой». Молодую женщину, – добавил я. – Сказали, он где‑то на вокзалах промышлял, углы вертел.

– Углы… уже никто не говорит так, – походя опустив на уровень плинтуса мои познания в фене, ответил Лакоба. – Нехорошо поступил, врача обижать нельзя. Особенно женщину.

– Западло?