Второй ребёнок короля

Хотя я уверена, они прекрасно знали, какие порядки царят среди воспитанников. И что более сильные оттесняют малышей после окончания работы, присваивая себе итог. Но аббатисе нравилось, что труд среди сирот настолько востребован.

Я отправилась в кухню. Летом большую печь не топили, потому что от неё зависело отопление всего дома. К её большому кирпичному боку примыкала чугунная печурка с широкой плитой.

За неделю я навострилась разводить в ней огонь с первого раза. Поставила на плиту кастрюльку с водой, засыпала крупы – моя порция жидкой каши скоро будет готова.

С отцом так просто не получится. На обед магистр Марград предпочитал суп, мясное блюдо и ещё что‑то из выпечки.

«На твой выбор, Лидия».

А значит, ближайшие часа три придётся провести на кухне.

Готовить я умела, но не слишком любила. Лучше бы провела это время в лаборатории отца. Вот где было по‑настоящему интересно.

Каждый раз, когда я заходила туда, меня охватывал трепет и ожидание священнодейства. У меня вызывало восхищение, как легко магистр Марград обращался со всеми этими склянками и ретортами, как быстро, почти мгновенно извлекал нужный пузырёк из десятков точно таких же (ради безопасности он не подписывал реактивы).

Втайне я мечтала, что отец когда‑нибудь начнёт меня учить своему мастерству. Что я получу степень магистра, открою собственную лабораторию и начну бизнес по магическому оплодотворению. Только я не стану брать такие огромные деньги за свою работу, чтобы подарить счастье стать матерью всем желающим.

Но это была лишь мечта. Отец, каждый раз как видел огонь в моих глазах, повторял, что во мне слишком мало магии.

– Как жаль, Лидия, что боги были не слишком щедры к тебе. Иначе ты могла бы стать моей наследницей и преемницей, – он говорил это со снисходительным сожалением, от которого у меня сводило зубы.

А ещё в груди росла и множилась обида, что небеса оказались так жестоки и не осыпали меня магической пыльцой при рождении, как они поступали со всеми достойными получить дар. Но длилась она недолго. Я принимала как неизбежное, что одарена не столь щедро, как мой отец, и смирялась с этим фактом.

Мой удел – служить и помогать ему. Не стоит мечтать о большем.

Но тесто для сдобных булочек я взбила, как следует.

Когда ароматы готовящейся еды наполнили кухню, я отошла к окну. Поставила на подоконник тарелку с жидкой овсянкой. Буду представлять, что это сытный суп на говяжьем бульоне.

А кусочки овощей не попадаются, потому что я протёрла их в пюре. Отец такие супы не любит. Предпочитает, чтобы все овощи были узнаваемы. Даже в варёном виде.

Как бы я ни фантазировала, овсянка так и осталась овсянкой – безвкусной, несытной кашей. И закончилась она слишком быстро. А ведь это вся моя еда до самого ужина.

Чтобы не истекать голодной слюной, я решила заняться уборкой. Как раз есть полчаса, пока дойдёт жаркое и зарумянятся булочки.

Налила воды в ведро, подхватила тряпку и направилась в библиотеку. Это помещение я любила больше всего, в каком бы городе и доме оно ни находилось.

Отец всегда сам расставлял книги по полкам. Следовал собственному, лишь ему понятному порядку. Это было необходимо, чтобы он мог быстро отыскать нужную книгу.

А вот прибиралась здесь всегда я. Нанятые служанки были слишком глупы, чтобы осознавать ценность книг. Так говорил отец. И эти слова заставляли меня чувствовать себя значимой.

До библиотеки я не добралась. Едва вышла в длинный коридор, как скрипнула, открываясь, задняя дверь. Не ожидавшая посетителей, я замерла в проходе. В одной руке – тряпка, в другой – ведро.

Для работы я надела полотняные штаны и длинную рубаху, подпоясав старым затёртым кушаком. Волосы убрала под выцветшую косынку.

В общем, самое то для встречи важных посетителей. К отцу другие не ходили.

Впрочем, этот выбивался из привычных взгляду гостей.

Его тёмно‑серый камзол был усилен металлическими пластинами и клёпками. Торчащие из‑под плаща рукава больше напоминали наручи. Перчатки из плотной кожи закрывали кисти, причём левая лежала на эфесе меча в притороченных к поясу ножнах.

Будто мужчина ежеминутно ожидал нападения.

Но больше всего меня привлекло его лицо. Совершенно позабыв о приличиях, я уставилась на незнакомца.

Его кожа была смуглой и обветренной, словно он много и часто бывал на солнце. Да и тёмные волосы были взъерошены, будто их растрепал ветер.

«Или в них запутались пальцы любимой женщины», – вдруг подумала я и ужасно смутилась. Разве можно думать подобное о незнакомых мужчинах? Да и вообще – разве можно думать подобное?!

Я покраснела и опустила взгляд, успев заметить, что сосредоточенное лицо незнакомца стало ещё более хмурым. А серые глаза будто собирались просверлить во мне дыру.

Деревянное ведро, которое я так и продолжала держать, вдруг стало непомерно тяжёлым. Дужка выскользнула из рук. И ведро с грохотом упало на пол, окатив меня водопадом холодных брызг. Я зажмурилась от неожиданности. А когда открыла глаза, подумала, что лучше бы и вовсе не открывала.

Ведро упало вовсе не ровно на днище, как подумалось сначала. Оно накренилось в сторону мужчины. И то, что попало на меня, было лишь малой долей того, что вылилось на незнакомца.

 

 

 

Глава 2

 

Лицо мужчины заледенело. Он беззвучно выругался. Как я поняла, что он именно выругался, а не осыпал меня комплиментами? Даже не знаю. Конечно, я могла и ошибиться.

Но по взгляду мужчины казалось, что ему хочется меня прибить. Вот прямо здесь, не сходя с места. Поэтому я заговорила первой, чтобы перевести эпичное столкновение в иное, более безопасное для меня русло.

– Простите, господин, я случайно. Сейчас же всё вытру. Будет сухо, будто ничего и не случилось! – затараторила, набрав побольше воздуха.

А потом бросилась к нему с тряпкой наперевес и начала вытирать штаны, пострадавшие сильнее других мест. В тот момент мне даже в голову не пришло, что не стоит тереть одежду гостя тряпкой, предназначенной для вытирания пыли. И то, как он это воспримет.

Я думала… Да ни о чём я не думала! Я испугалась. Очень сильно. Мне казалось, что гость сейчас отправится жаловаться отцу. И тот меня накажет или вообще выгонит.