Второй ребёнок короля

Дверь в дальней стене вела в помещение поменьше. Здесь рядом друг с другом стояли два рабочих стола, тоже с металлическими поверхностями, но пониже.

На одном лежал «сосуд», а на втором – заказчица во время процедуры переноса эмбриона. И лишь для этой цели я входила во второе помещение.

Отец говорил, что там необходима стерильность. А я с собой несу много пыли и частичек с улицы.

Я понимала не все объяснения. Например, как я могу нести на себе частички с улицы, если уже два дня не выходила из дома, а платье у меня только из стирки? Но отцу виднее. Я ему никогда не перечила.

Лампы вспыхнули в один миг и ослепили меня. Пришлось зажмуриться на несколько мгновений, пока не привыкнут глаза.

Такой яркий свет необходим в лаборатории, где идёт работа с мельчайшими частицами крови.

Ровно за секунду, как отец обернулся, я сняла с крючка белоснежный матерчатый халат и подала ему. Сама надела такой же, но меньшего размера.

После каждого использования халаты полагалось стирать, отбеливать щёлоком и мыльным корнем, а потом крахмалить. И пока Берси не вернётся, этим буду заниматься я.

Пока надевала свой халат, отец достал склянки с кровью из холодильного шкафчика и поставил на стол рядом с уже приготовленными инструментами. Я задержала дыхание, готовясь не только наблюдать священнодействие, но и участвовать в нём.

Для крови уже были приготовлены три небольших стеклянных блюдца с прямыми высокими бортиками. В два из них отец вылил часть содержимого склянок. Третье стояло пустым, но это ненадолго. Лишь пока он проведёт с кровью заказчиков необходимые магические манипуляции.

Самой магии я ни разу не увидела. Хотя в этот момент и смотрела во все глаза, даже моргать старалась реже, каждый раз надеясь, что вот сейчас точно не пропущу, замечу. И всё равно пропускала.

Отец склонился над блюдцами, по очереди помешивая красные лужицы полой стеклянной трубочкой. И вроде бы больше ничего не делал, не бормотал, не размахивал свободной рукой, но кровь вдруг будто вскипела, поднимаясь вверх пенной шапкой. Из обычной капли превращалась в шипящий, пузырящийся фонтан, заполняя всё блюдце до самого края бортиков.

– Потрясающе! – выдохнула я абсолютно искренне, хотя наблюдала это чудо далеко не в первый раз.

Отец довольно усмехнулся и велел против обыкновения мягко:

– Давай руку.

Я протянула ладонь, дождалась болезненного укола и, наблюдая, как моя кровь капает в третье блюдце, решила, что сейчас самый удачный момент. Отец в хорошем настроении. Я рядом с ним. И мы будем заниматься общим делом ещё несколько минут.

Самое время задать интересующий меня вопрос. А то любопытно ужасно.

– Отец, скажите, почему в этот раз всё по‑другому?

– По‑другому? – эхом откликнулся он.

Мне показалось, магистр слегка напрягся. А может, просто я его отвлекла. Всё же он занимался важным делом. И то, что я не замечала магических манипуляций, не значит, что отец их прямо сейчас не проводит.

– Извините, я не хотела отвлечь вас, – тут же покаялась.

– Всё в порядке, Лидия, ты меня не отвлекаешь, – произнёс магистр, отпуская мою руку.

Я тут же прижала к крохотной ранке клочок ваты, смоченной спиртом. Помню, в первый раз по приютской привычке сунула палец в рот. Ох, и ругался тогда магистр, а я навсегда запомнила слово «стерильность».

Отец замолчал, и я решила, что уже не ответит. Поэтому молча наблюдала, как он водит стеклянной трубочкой по часовой стрелке, вырисовывая из моей крови многочисленные спирали.

И вдруг магистр заговорил.

– Я уже сказал тебе, что этот заказ самый важный из всех, что у нас были, – я кивнула, подтверждая, что помню. – Эта пара может оказать давление на полицию. Как ты понимаешь, нам с тобой не нужны неприятности. Поэтому я решил пойти на уступки. Понимаешь?

Я кивнула. Из‑за смены начальника полиции нам пришлось переехать за сотни вёрст. Если полицейские начнут нас преследовать, то мы оба можем оказаться в тюрьме. Или будем вынуждены заплатить огромный штраф.

Ни того, ни другого мне бы не хотелось испытать. Разумеется, отец выплатит штраф за меня, поскольку у меня нет своих денег. Но иметь дело с полицией… Лучше уж действительно пойти на небольшие уступки клиентам.

А отец вдруг продолжил.

– Конечно, в только что взятой крови в разы больше жизненной энергии, но твоя кровь тем и уникальна, что может взаимодействовать даже с такой – взятой из холодильника.

Я зарделась от похвалы. Отец сказал, что моя кровь уникальна.

И правда, замечательный день.

Когда и моя кровь в блюдце запенилась, отец оглядел стол и слегка ругнулся.

– Принеси мне бюкс, – он кивнул на шкафчик.

Я открыла прозрачную дверцу и оглядела полки с разнообразной стеклянной посудой. Ну и что такое бюкс?

– Это баночка с плотной крышкой! – нетерпеливо пояснил отец, будто прочитав мои растерянные мысли.

Бюкс тут же нашёлся. Он стоял на верхней полке и подмигивал круглой шишечкой на крышке.

– Быстрее! Реакция сейчас закончится! – поторопил меня магистр.

Я схватила бюкс и поставила его на стол.

– Открой!

Я сняла крышку, после чего она так и осталась у меня в руке. А я мысленно ругала себя. Ведь видела же, как отец соединяет кровь в такой баночке. Могла бы сразу догадаться, что это и есть тот самый бюкс.

Но обычно всё необходимое уже было приготовлено. Я не обращала особого внимания на посуду и уж тем более не знала, как она называется.

К тому же обыкновенно в этот момент в лаборатории присутствовали будущие родители, не успевшие уйти после забора крови. Правда, они всегда наблюдали за процессом со стороны и не решались лезть под руку, чтобы не мешать магистру. И всё равно я то и дело отвлекалась на тихие разговоры, производимые платьем шорохи и другие звуки.

В общем, я виновата. Впредь должна быть внимательнее, чтобы не вызывать недовольство отца в такие ответственные моменты.

А на столе начиналось настоящее чудо.

Магистр взял первое блюдце (я пообещала себе найти в библиотеке книгу, в которой есть название для каждого предмета в лаборатории), помешал красную пену три раза против часовой стрелки. А затем заткнул верх стеклянной трубочки большим пальцем. Пузырьки тут же устремились в неё. Со стороны казалось, что они наделены жизнью и двигаются самостоятельно, потому что никаких магических манипуляций со стороны отца я по‑прежнему не замечала.

Он был настоящим виртуозом своего дела.