Я подарю тебе крылья

– Сделай мне только одно одолжение – пусть кто‑нибудь займется моими пассажирами, пока я привожу себя в порядок.

Нина кивнула:

– Давай ты сядешь, пока мы взлетаем, а потом я провожу тебя в душ. Тебе надо смыть кровь.

Оливия поглядела на себя. Кровь была везде: белая блузка в ярко‑красных пятнах, руки покрыты кровью, с головы также текла кровь, останавливая свой ручеек на воротнике блузки. Как в фильме ужасов. Пассажиры будут в шоке.

Ее начала бить мелкая дрожь. Пытаясь привести себя в норму, Оливия принялась глубоко дышать.

– Я пойду в душ, – произнесла она и подняла руки, боясь испачкать все вокруг.

– Я отведу тебя, – предложила Нина.

– Все в порядке, я справлюсь.

Хватит и одной стюардессы, чтобы перепугать весь салон. Оливия шла медленно, шаги давались тяжело. Она почувствовала спазм в груди – рыдания вырывались наружу. Ей надо сейчас остаться одной и выплеснуть весь скопившийся стресс. Никто не должен этого видеть.

А в кабине пилотов Даниэль сидел, затаив дыхание. После того как они остановились в нескольких метрах от конца полосы, он еще с минуту был в жутком напряжении. Еще чуть‑чуть, и их останки пришлось бы соскребать с поля.

– «Arabia Airlines», как вы?

– Отлично, – прошептал Даниэль, осознавая наконец, как он рисковал. – Сколько времени вы нам даете на отдых? Мне надо собраться с мыслями и придумать стратегию взлета.

– Сколько времени вам надо?

Но не только это беспокоило капитана. Он подумал о пассажирах. Они и так просидели в самолете довольно долго. Но взлететь прямо сейчас он не мог.

– Коломбо, мы не сможем развернуться.

Полоса была настолько узкая, что самолет встал носом к полю, занимая всю ширину полосы.

– Еще мы перекрыли вам полосу.

– Капитан, ваш самолет настолько красив, что вы можете стоять тут хоть всю жизнь. Наши споттеры уже выехали делать снимки. Это была посадка века! Вы сели так хорошо, что после вас можно переписывать летный инструктаж.

Даниэль и Марк выглянули в окна. Внизу, возле рулежных дорожек, скопился народ – такое впечатление, что все сотрудники аэропорта покинули рабочие места, чтобы поглазеть на них. В Шри‑Ланке люди никогда не видели двухпалубного пассажирского лайнера. Для них он словно пришелец с другой планеты.

– Ничего себе, – прошептал Марк, – нас еще никогда так не встречали.

– Хотел сесть тихо, – нахмурился Даниэль и поднялся, – мне надо подумать, как быть дальше.

В кабину вошла Келси:

– Вам что‑нибудь принести?

– Виски, – зажмурился Марк и тут же добавил: – Если мы долетим до дома, я напьюсь.

Келси улыбнулась. Но ее улыбка слегка спала, когда она взглянула на Даниэля. Ему было не до смеха, он ненавидел себя за то, что не может притворяться:

– Как обстоят дела в салоне?

Келси закивала:

– Все хорошо, но пассажиры разнервничались. Некоторые спрашивают, когда полетим. Кто‑то уже боится лететь, но мы справляемся.

Его мысли переметнулись к англичанке. Интересно, как она? И почему ему так хочется спросить про нее? Он места не находил себе, ожидая новостей. Но Келси ничего не сказала. С ней все в порядке?

– Как она? – сухо произнес наконец он.

– Женщина? Ее забрали врачи, но она была в сознании. Родила мальчика.

– Нет, Оливия.

От звука ее имени его сердце громко застучало. Она сведет его в могилу раньше времени!

– Оливия молодец, – гордо ответила Келси, – она приняла ребенка в момент посадки, но сама ударилась головой об косяк. Она спасла ему жизнь.

И почему Даниэль не удивился? Еще один удар головой. Может, теперь ее мозг встанет на место?

– Где она? – спросил он, понимая, что не это хотел спросить. Какое ему дело до того, где она? – Пристегни ее при взлете. Иначе она растеряет последние мозги.

– Боюсь, она не согласится, ушла в душ.

Вот же… Точно лишилась последних мозгов. Впереди такой опасный взлет, а она спряталась в душе! Оливию будет кидать из стороны в сторону, а потом он будет виноват в ее смерти!

– Дьявол! – выругался он. – Марк, следи за обстановкой, я скоро вернусь.

– Хорошо, – Марк надел наушники, продолжая пролистывать летную книгу. – Подумаю, как нам взлететь.

Даниэль вышел из кабины и сразу увидел кровавое пятно на полу. Большое темно‑красное пятно уже впиталось в ковер. Он вспомнил Марка и еще раз сказал «спасибо» богу за то, что не видел, что способствовало его появлению. На втором этаже его встречали бортпроводники, поздравляющие с удачной посадкой. Еще бы так же удачно взлететь, подумал он.

Перед дверью душевой он остановился, боясь заходить. Тихонько постучал, но Оливия не открывала. Ждать не было времени, Даниэль дернул ручку на себя и зашел внутрь. Она сидела на деревянной скамейке, поджав под себя ноги и прислонившись к стене. Вся перепачканная кровью с ног до головы. Своей или нет, он не знал, но ее было море. Море крови для него резко превратилось в океан.

При виде Даниэля Оливия попыталась встать, но он не дал ей этого сделать. Быстро преодолев расстояние между ними, посмотрел прямо в глаза.

– Оливия, – он коснулся засохшей крови на лице. Она была не ее. На руках – тоже не ее. Откуда он мог знать: ее или нет? Но знал. Дотронулся до ее головы, и девушка слегка всхлипнула. Он понял, что задел рану: – Тебе нужен врач…

– Нет! – тут же отрезала она, пытаясь отодвинуться от него.

Он убрал руку лишь для того, чтобы намочить полотенце и аккуратно приложить его к ране. Он что‑то прошептал, нахмурив брови, но Оливия не расслышала слов. Перед ее глазами проносились ужасные картины: минуты посадки, теплое безжизненное тельце в ее руках… Она все еще ощущала нежную кожу младенца, свой страх, чувство безысходности… Она не знала, что делать, не в силах была помочь. Адреналин заставлял ее мыслить ясно и четко, отвечать на вопросы матери… Сейчас остались только пустота и желание плакать.

Сидя напротив Даниэля, Оливия поняла, что уже не замечает боли. Но, увидев его пальцы, перепачканные кровью, поняла, что слезы катятся по щекам против воли. Она рукой уперлась в его грудь, пытаясь отодвинуть себя подальше от его белоснежной рубашки. Но Даниэль убрал ее руку и прижал девушку к себе. Она сдалась, уткнувшись лицом ему в грудь, и, вцепившись руками в рубашку, разревелась сильнее. Казалось, слезам не будет конца. Они бурным потоком смывали все, унося с собой пережитые эмоции.

– Даниэль, – она прошептала его имя. Слов было много, но говорить не хотелось. Ей просто требовалось успокоение.