Я подарю тебе крылья

Патрик засмущался, но ответил:

– Я единственный ребенок в обычной английской семье. Моя мама преподаватель математики в университете, а отец полицейский. Как видишь, от этого союза родился пилот. Странно, да?

Он пожал плечами, как будто это было действительно странным. Но таких семей тысячи.

– Не обязательно детям идти по стопам своих родителей. Ты выбрал свой путь. – Она задумалась, касаясь пальцем губ. – Твои родители какую профессию хотели для тебя?

Патрик засмеялся:

– Учителя или полицейского. Разве у тебя не так?

Оливия тут же отвернулась и принялась расставлять на поднос чашки.

– У меня не так. Тебе кофе с молоком? С сахаром?

– С молоком, конечно, я же англичанин. И с сахаром.

Она улыбнулась:

– Хорошо, я отнесу Даниэлю в кабину и вернусь.

– Нет‑нет, – Патрик перегородил руками выход из кухни, и Оливии показалось, что она мышь в ловушке, – я сам отнесу ему.

И хотя эта идея была странной, Оливии она понравилась. Она передала поднос Патрику:

– Ты уверен, что не я должна это сделать?

Но он лишь подмигнул ей, улыбнувшись, и пошел по проходу между кресел, крепко держа в руках поднос. Слава богу, дверь в кабину пилотов была открыта, сейчас не было смысла ее закрывать. Он переступил порог со словами:

– Как ты и просил – держу ее как можно дальше от тебя, поэтому сегодня раздаю кофе я, – он протянул поднос. Даниэль взял чашку. Он уже и не надеялся на чудо выпить кофе. Его устраивало, что Патрик взял на себя внимание Оливии, так она не будет раздражающе маячить перед глазами.

– Мы набрали тридцать одну тысячу футов. Над нами борт первый, под нами третий, – Даниэль решил переключиться на работу, – наша скорость четыреста шестнадцать узлов. Режим автопилота.

Патрик поставил поднос на специальный столик, всматриваясь в показатели на дисплее.

– Я заполню бортовой журнал. – Он сел на свое место, беря толстую тетрадь и уже забыв про кофе.

Даниэль кивнул. Ему нравилось, когда второй пилот брал на себя бумажную волокиту, не откладывая в долгий ящик. Записывать приходилось много.

– Капитан Фернандес Торрес, это борт 0‑0‑1, – вышел на связь Дюпре, – проверяю связь.

– Капитан Дюпре, прекрасно слышу тебя, – ответил Даниэль, – иду по эшелону триста десять. Дано разрешение подниматься до трехсот шестьдесят четвертого.

– Мы уходим на триста девяносто седьмой.

– Отлично. – Даниэль перевел датчик на подъем самолета и обратился к Патрику: – Кофе, говоришь?

Тот кивнул, не отрываясь от журнала. Капитан взял чашку, вдохнул аромат кофейных зерен и, расслабившись, облокотился на спинку кресла. Пока автопилот регулирует все системы, есть время для себя. Он мог бы и выйти из кабины, пройтись по новому салону, но пока не рисковал оставлять второго пилота одного. Летая с Марком много лет, Даниэль был в нем уверен. Патрика он не знал.

Он посмотрел в окно, любуясь бесконечными просторами светло‑голубого неба. Зрелище впечатляющее, более того – завораживающее. Только смотря вдаль на далекую полоску горизонта, Даниэль ощущал себя свободным и расслабленным.

Из задумчивости его вывел звонок из салона. Привычное явление, стюардессы постоянно контролируют пилотов. Но что понадобилось Оливии сейчас? Он взял трубку молча, не произнеся ни слова.

– Ты хочешь торт?

Просто один сладкий вопрос из сладких губ этой девушки, голос которой сразу вернул его на землю.

– Шоколадный? – спросил он. Наверно, любовь к шоколаду была на втором месте после любви к самолетам.

– Самый шоколадный.

– Шоколадный с шоколадом внутри и полит шоколадом?

Оливия была, кажется, шокирована его словами:

– Ты издеваешься?

Слыша его смех, она уже хотела повесить трубку, но что‑то ее остановило.

– Неси. Я люблю шоколадный торт.

Патрик оторвался от заполнения журнала и удивленно бросил взгляд на капитана. Его поразило то, что он не хотел видеть эту стюардессу, а теперь смеется в трубку и согласен на торт. Отказываясь понимать Даниэля, он вновь взял ручку и начал писать.

Через пару минут Оливия вошла к ним в кабину с подносом в руках. На нем находились две небольшие белые тарелки с двумя темными, политыми шоколадом, кусками торта. Она поставила поднос на специальный столик и вышла. Молча. Шокируя этим фактом своего капитана. Он лишь проводил ее взглядом, прошептав: «Спасибо».

Оливия вернулась в салон и по ступенькам поднялась на вторую палубу. Здесь она еще не была, и ее поразило убранство первого класса. Обстановка такая же, как на ее самолете, все сверкало золотом и деревянной отделкой. Арабы интересный народ – они тратят бешеные деньги на лоск и изящество, стараются быть первыми во всем, выделиться своим изыском. Они соперничают друг с другом. Но ради чего? Этого никогда не понять европейцам.

В первом классе находились отдельные кабины с личным мини‑баром, телевизором, Интернетом, с личным пространством и личным подходом стюардесс к этим пассажирам. Работать здесь престижно, но она слышала много недовольных отзывов – люди, летящие первым классом, более требовательны и привередливы.

Оливия нахмурилась, представив, как гоняют бедных стюардесс такие пассажиры. Но разве лучше работать на первом этаже в первом салоне возле кабины? Пилоты тоже могли преподнести сюрприз такого рода. Поэтому самым лучшим местом работы являлся первый этаж экономкласса в середине или хвосте самолета.

Оливия прошла дальше, заходя в бизнес‑класс, уже такой знакомый. Она села на одиночное место возле окна, любуясь пушистыми барашками облаков. Самолет летел высоко над ними, и невесомая вата казалась белым ковром.

За несколько лет полетов в качестве стюардессы она ни разу не пожалела о выбранной профессии. В полете ей нравилось все: от встречи пассажиров до заветных слов «экипажу приготовиться к посадке». Взлет, облака, небо и его бескрайние просторы, аэропорты, другие страны, брифинги, экипаж, форма, запах самолета. Она жила этим. И вряд ли смогла бы променять эту жизнь на более простую.

– Я тебя искал.

Оливия обернулась на голос и увидела Патрика.

– Отвлек? – тихо спросил он, но девушка улыбнулась, отрицательно качая головой.

– Я думала о том, что не представляю жизнь без неба.

Он сел в кресло рядом, граничившее через проход с ее, и задумчиво посмотрел в окно:

– Я каждый день ловлю себя на мысли, что мне небо ближе, чем земля. Я ни разу не пожалел о выборе профессии. Думаю, так скажет любой, кто работает в небе.