За легкой тенью лета

Пожалуй, даже наоборот. Лика была мила и молода, а ее отец оказался достаточно обеспеченным человеком. Тех денег, которые позволяют покупать дорогую недвижимость за границей, у тестя не было, но этого Тихон и не хотел. Выступать в качестве бедного родственника он не собирался. Ему было достаточно понимать, что в любой жизненной ситуации тесть в беде не оставит, и это давало Тихону некоторую свободу.

Тогда Тихон считал, что ему повезло.

Он бы до сих пор так считал, если бы не встретил Настю.

Хлопнула калитка, Тихон скосил глаза. Подошла Александра.

– Приготовить тебе что‑нибудь? – в глазах женщины было сочувствие.

– Не знаю, – пожал плечами Тихон. – Приготовьте.

В том, что он разговаривает с пожилой женщиной лежа, было что‑то отвратительное. В отличие от жены, Тихон по‑барски с обслугой себя никогда не вел.

Надо было хотя бы сесть, но он не пошевелился.

– Мне, вообще‑то, как?.. Приходить?

– Приходите, – решил Тихон.

Он так давно не готовил себе еду, что, наверное, разучился. Он давно не ходил в магазины. Он уже прочно привык к тому, что все бытовые проблемы решаются сами.

Отвыкать от этого прямо сейчас не хотелось.

Калитка хлопнула снова, Александра повернула голову и тихо доложила:

– Участковый.

До вчерашнего дня с участковым Иваном Артемовым Тихон практически не был знаком. Лика как‑то показала ему средних лет мужика и шепнула, что тот является их участковым. С тех пор, встречаясь изредка на улице, участковый и Тихон вежливо здоровались.

Тихон неуклюже заерзал, сел в гамаке. Участковый остановился около яблони.

Тактичная Александра ушла в дом.

– Похоже, что все было так… – глядя на Тихона умными внимательными глазами, заговорил участковый. – Лика поднималась от воды по дорожке между камышами. Тропка там скользкая, глинистая. Не знаю, зачем она полезла в камыши…

– Нарезать стрелок, – подсказал Тихон. – Она каждое лето ставила камыши в вазу. Следующей весной выбрасывала.

В этом году большая напольная ваза стояла пустая и казалась Тихону лишней в просторной гостиной.

– Лика вчера, когда шла на пруд, взяла с собой ножницы. Она в качестве секатора использовала кухонные ножницы.

– Ножницы там были. Валялись в камышах, – кивнул участковый. – Похоже, она поскользнулась, упала. Ударилась головой о камень. На затылке у нее ссадина, на камне следы крови. Упала, скатилась к воде.

– Несчастный случай?

– Возможно, – Иван сжал губы.

Тихон тоскливо на него смотрел.

– Но вы не уверены, что это несчастный случай, да?

– Не уверен, – признал участковый. – Следов волочения на дорожке нет, но их и быть не может, тропинка узкая, заросла камышами.

– А что же тогда? – глупо спросил Тихон.

– Не настолько там крутой склон, чтобы сразу упасть в воду… Не исключено, что кто‑то подтолкнул ее к пруду. А может быть, и под водой подержал. Удар Лику оглушил, полноценно сопротивляться она не могла. Но это только мои предположения и, если честно, я и сам до конца в них не уверен. Что решат следаки, не знаю.

– Не представляю, кто мог хотеть ее смерти, – тихо сказал Тихон то, что сказал бы любой на его месте.

Про себя он знал точно. Он не любил жену, но смерти ей не желал.

Его устраивала та ситуация, которая сложилась. У него была любящая жена и любимая Настя.

Он не женился на Насте не только потому, что боялся и не хотел обидеть и расстроить Лику. Он не женился, потому что по‑своему был к Лике привязан.

Вчера он понял, что был привязан настолько, что умер вместе с ней.

Но у полиции, если они узнают о Насте, может появиться другое мнение.

 

* * *

 

Катя, подставив лицо и тело солнцу, все так же сидела в шезлонге.

– Сгоришь, – предостерег жену Михаил.

Она опустила со лба на глаза темные очки, открыла глаза.

– Я тебе не рассказывала, как погибла мама Лики?

Михаил, успев дойти до крыльца дома, повернул к жене голову.

– Нам с Ликой было по восемь лет.

Он вернулся к шезлонгу, встал, загородив жену от солнца.

– В тот день тоже было жарко. Мы с Ликой играли у меня на участке. Перед этим на пруд ходили с моей мамой. Тогда детей в поселке было больше, у пруда всегда кто‑то толпился, но не в тот день. Наверное, потому что в тот день утром шел дождь. Песок был мокрый, холодный. Почему‑то я это помню. Потом мы снова играли на участке. Потом прибежал кто‑то из соседей, но мы на взрослых внимания не обращали. Потом пришел Ликин папа и увел ее домой. А меня в тот же день отвезли в Москву. Лику я увидела только на следующий год. И мы никогда не говорили про ее маму.

У уха зажужжал комар. Михаил прихлопнул его рукой.

Нужно поторопить Аслана. Если траву не скосить, комары совсем замучают.

– Ликину маму насмерть сбила машина между деревней и нашим поселком. Автомобиль и водителя не нашли, тогда не было камер на дорогах, как сейчас. Тете Элле тогда тоже было тридцать лет, как сейчас Лике.

– Кать, – поморщился Михаил. – Я понимаю, Лику ты знала с детства… Но…

Подыскать слова оказалось трудно.

Черт возьми, Лика была им просто соседка. Они с Катей даже не считались неразлучными подругами.

– Мне почему‑то кажется, что две эти смерти… Что это какой‑то рок!

Слава богу, Катя больше не плакала.

– Миша, я хочу знать, кто это сделал!

– Что сделал? – вздохнул Михаил.

– Ну что ты строишь из себя дурака! – поморщилась Катя.

– Слава богу! – обрадовался он. – Ругаешься, значит, ожила. А я уж боялся, что тебя придется от депрессии электричеством лечить.

– Не смешно!

– Не смешно, – согласился он и помолчал. – Катя, это просто несчастный случай. Так бывает.