Забыть тебя невозможно
А Мэтт… он выше Райана и более сухой, жилистее и, сволочь, выглядит, по моему мнению, в разы эстетичнее. Ему не в журналисты подаваться нужно было, а в модели нижнего белья.
– Насмотрелась или еще так постоять? – Довольно ухмыляется Мэтт, словно заряжая мне отрезвляющую оплеуху. Причем сразу по обеим щекам, что начинают гореть ничуть не меньше, чем после удара.
– Было бы на что смотреть, – фыркаю я и откидываю волосы назад. – Я люблю побольше.
Сама не осознаю, как последняя фраза умудрилась сорваться с губ. Но прозвучала она крайне двусмысленно. Черт!
– О, в этом я уже имел честь убедиться. Но должен сказать, в этом мы с тобой похожи. Я тоже люблю побольше. – Уокер спускает взгляд с моего лица ниже.
И даже несмотря на то что я выбрала сегодня блузку, наглухо закрывающую зону декольте, я тут же скрещиваю руки на груди. И мысленно сдавливаю ладонями шею Мэтта.
Побольше ему, видите ли, нравится. Мне‑то к чему эта информация? Я своим размером более чем довольна. Увеличивать до пышных форм, как Лана, уж точно не планирую.
Да и вообще. О чем мы тут треплемся? Пора переходить к делу!
– Очень за тебя рада, Уокер, но я ждала тебя не для того, чтобы поговорить о размерах. Я хотела объяснить…
– Я же сказал, что сначала хочу принять душ, – перебивает он на полуслове, чего я терпеть не могу в общении с людьми.
Мэтт пытается обойти меня, но я расставляю руки в стороны, не позволяя ему это сделать.
– Не волнуйся! За минуту от твоего запаха я не умру.
– Зато я умру.
Рваный выдох вылетает из горла, когда Мэтт бесцеремонно укладывает ладони на мою талию, отрывает от пола и перемещает в сторону, словно я мешающий ему булыжник.
– Эй! Ты обалдел?! Я же сказала, что надолго тебя не задержу!
– А я сказал, что хочу принять душ. Причем уже трижды, но до твоего зернышка явно туго доходит. – Он пару раз стучит пальцем мне по голове, а затем уходит к раздевалке, взрывая во мне пороховую бочку злости.
– Я и так простояла тут всю тренировку! Считаешь, мне больше заняться нечем, кроме как тебя ждать?! – сотрясаю воздух возмущениями, глядя, как он и не думает останавливаться.
– Видимо, нечем. Но ты не волнуйся, я постараюсь быстро. – Засранец подмигивает напоследок и скрывается за дверью раньше, чем я успеваю выплюнуть хоть слово.
Он, должно быть, издевается надо мной. И окончательно я убеждаюсь в своей правоте, когда проходит пятнадцать, затем двадцать, тридцать минут, а Мэтт все не выходит и не выходит. Даже когда все остальные баскетболисты, включая Райана, покидают раздевалку, Уокера, черт побери, нет!
А стоит мне прождать его после ухода всех парней еще целых полчаса, мои нервы все‑таки не выдерживают. Злость приобретает такие масштабы, что я плюю на еще одно правило университета и точно ураган влетаю в мужскую раздевалку.
Я убью этого козла! Честное слово, убью! Если только сама раньше не умру от вони.
Как они тут вообще переодеваются? Здесь стоит такой смрад, что, выйдя из душа, от одного лишь запаха можно вновь стать грязным.
Я сжимаю пальцами нос и прохожу дальше, вдоль шкафчиков, что стоят в несколько рядов. Но, миновав их все, так и не нахожу Уокера.
Что за черт?!
Он через окно, что ли, сбежал?!
Однако стоит мне задаться этим бредовым вопросом, как до моего слуха доходит звук капающей
воды.
Не может быть! Он все еще моется? Чистоплюй хренов! Даже я так долго не намываю свои телеса. Мне его до самой ночи ждать придется?
Ну уж нет! С меня хватит!
Набрав полную грудь воздуха, чтобы не ощущать стойкую вонищу в комнате, я устремляюсь прямиком к душевым, готовясь высказать Уокеру все, что я думаю о его тормознутости.
Да только добравшись до банной зоны, я понимаю, что там тоже никого нет, просто три из шести душей кто‑то забыл выключить.
Пар от горячей воды заполонил половину помещения. Мне приходится ступить чуть дальше, прямо по воде, чтобы убедиться наверняка, что в самых дальних кабинках за прозрачным ограждением тоже никого нет.
Несколько шагов – и я опять никого не нахожу. Собираюсь выругаться в голос, но весь мат застревает в горле, когда я каждым волоском на коже ощущаю, что за моей спиной кто‑то появился.
– Все‑таки не насмотрелась, Верόника? – вкрадчивый шепот забирается в раковину уха и будто пронзает тело ударом тока в двести двадцать вольт.
Я взвизгиваю от испуга, в прыжке разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и впечатываюсь взглядом в Мэтта. Мокрого. Окутанного облаком пара. И практически голого. Одно лишь белое полотенце прикрывает бедра, открывая полноценный доступ к его идеальному торсу.
– Тебя не учили, что нехорошо подглядывать за людьми в душе? – без тени улыбки спрашивает Уокер, не отражая в карем взгляде ни намека на веселье. Там только нечто темное сгущается в радужке глаз. Хищное, голодное и готовое сожрать меня, как волк, который только что поймал испуганную зайку.
Но я никакая не зайка. И пусть от его пронзительного взора я начинаю мелко дрожать, но могу с уверенностью заявить, что это происходит уж точно не от страха.
– А тебя не учили, что нехорошо заставлять девушек так долго ждать?
– А я заставил долго ждать? – Притворно удивляется Мэтт, делая шаг ко мне. – Прости. Видимо, потерял счет времени. Но раз ты пришла сама, можем приступить к разговору прямо здесь.
О каком разговоре он говорит? Кто‑нибудь может напомнить? Я сейчас вообще ни о чем думать не могу. Как и говорить, впрочем.
Пульс подскакивает вверх, оглушая своим биением все мысли, тело покрывается испариной, а легкие наполняются ароматом его кожи с примесью ментолового геля для душа. Эта обалденно вкусная смесь как по волшебству затмевает все остальные неприятные запахи, долетающие до нас из раздевалки.
– Ну так что, Верόника, ты начинаешь говорить или тебе помочь? – своим излюбленным спокойным тоном спрашивает Мэтт. Но его спокойствие обманчиво. Я вижу это по недоброму взгляду, чувствую в агрессивной энергии. Она бьет из него ключом.
В инстинктивном желании увеличить между нами расстояние я начинаю отступать назад. Да только ничего не получается.
