Забыть тебя невозможно
Они с Ланой реально меня считают дебилом, который поведется на этот спектакль? Так хочу их расстроить. Я не дебил.
– Не переживай за мою наглую рожу. Я умею и цивилизованным способом решать проблемы с людьми, так что со Стивом я обо всем договорюсь, – беззаботно произношу я, не отодвигаясь от Верόники ни на сантиметр.
– О чем обо всем? Ты хоть слышал, что я тебе сказала?! – Верόника возводит взгляд к потолку и вновь начинает свою лживую балладу: – Стив – мой парень, а Алана тебе не изменяла. Помирись с ней и прижимай ее где хочешь, а от меня отодвинься!
Но я даже не думаю двигаться с места, любуясь, как еще немного – и у Верόники пар из ушей повалит.
Вот завелась, однако! Кайф!
– Мэтт, мать твою, я сказала – отойди!
Она не сдерживается и с силой вбивает ладони мне в грудь, но тут же резко отстраняет, будто соприкосновение со мной обожгло их.
А меня от этого секундного контакта в самом деле нехило коротнуло. В груди каждую секунду новая точка вспыхивает, жар стремительной лавиной стекает к паху, доводя и так напряженный член до состояния стали.
И от внимания Верόники не укрывается мой каменный стояк. Да и к чему его скрывать? Пусть знает, что не только нравится мне, но и что хочу ее до боли в яйцах.
– Мэ‑этт, – ее громкий голос срывается на стон, когда я прижимаюсь бедрами к ней крепче.
И это огонь!.. В прямом смысле слова. Он растекается по венам, палит кожу изнутри. До боли. До ожога. До нехватки кислорода. В точках соприкосновения наших тел и в горячем воздухе между губами, где переплетается наше дыхание.
Мне пиздец как нравится к ней прижиматься, ощущать изгибы и выпуклости ее стройной фигуры. А еще чувствовать ладони, вновь впечатавшиеся в меня, и слушать, как Верόника произносит мое имя. Как выкрикивает его или настойчиво шепчет – неважно. Хочу слышать это снова и снова.
– Скажи еще раз, – прошу я на выдохе и вдыхаю вновь. Но уже иначе – тяжелее и громче.
– Алана тебе не изменяла.
– Да плевать мне на это. Имя мое произнеси.
– Что, значит, плевать? – совсем тихо бормочет она, лаская мне губы своим дыханием.
– То и значит. Я не поэтому с ней расстался.
– А почему?
– Я уже ответил на этот вопрос. К тому же ты сама сейчас чувствуешь причину. Или для тебя она недостаточно большая? – ухмыляюсь я, наслаждаясь тем редким случаем, когда Верόника не сразу находится с ответом и мило краснеет, словно впервые в жизни ощущает член, мечтающий прорваться к ней сквозь полотенце и всю ее одежду.
Это поистине упоительное зрелище! Круче только ее отчаянные попытки убедить меня и, самое главное, – себя, что ей противна моя близость.
– Я повторяю в последний раз, Уокер, отойди от меня, или я буду кричать! – предсказуемо оставив мой вопрос без ответа, выпаливает Верόника.
И на сей раз я готов прислушаться к ее отчаянной просьбе. Но отнюдь не из‑за ее возможных криков. Пусть кричит, сколько влезет. Ее все равно вряд ли кто услышит. Дело в том, что как бы меня ни увлекало ее сопротивление, теперь мне хочется его из нее искоренить.
И сделать это, пока она считает меня вторым Алексом, а я лишь продолжаю убеждать ее в этом, не получится. Как ни крути. Поэтому, наверное, пришла пора завязывать с никому не нужными играми и просто стать с ней тем, кем я являюсь в действительности.
– Ладно, Верόника, я тебя услышал, – спокойно отвечаю я на ее злобный выпад, но не спешу отходить сразу же. Слегка задев уголок губ, провожу пальцем по щеке, убираю прилипшую прядь волос за ухо и аккуратно, с осторожностью прохожусь рукой по всей длине ее золотистого шелка.
И все то время, пока я наслаждаюсь мягкостью ее волос, Верόника замирает без движения, перестает дышать и смотрит так, словно я – привидение, что намеревается ворваться в ее тело и поглотить душу без остатка.
Первого мне уж очень сильно хочется, а насчет второго… пока еще не знаю. Со временем станет ясно. А пока…
– Да расслабься ты. Ничего я с тобой не сделаю. Можешь бежать, удерживать больше не стану. – С мягкой улыбкой успокоив девчонку, я неохотно отстраняюсь и, клянусь, слышу ее тихий выдох, в котором не улавливаю ни капли облегчения.
Неужто разочаровалась, вредина? Хотелось подольше побухтеть на меня и поделать вид, будто я тебе не нравлюсь в той же мере, в какой ты нравишься мне? Ну… расстраиваться не стоит. У тебя обязательно еще будет возможность поиграть в недотрогу. И очень скоро. Это я гарантирую.
Сейчас же я молчаливо отхожу в сторону, освобождая ей дорогу к выходу. Однако Верόника, явно не ожидая от меня столь легкого отступления, так и продолжает сверлить мое лицо, будто жаждет раскрыть непостижимую тайну, которую я от нее скрываю.
Но нет во мне никаких тайн. Я ничего не скрываю и уже сказал все, что ей нужно было знать. Осталось лишь убедить мегерку, что каждое мое слово – правда.
– Долго стоять еще будешь? Или ты мне еще не все сказала? – первым нарушаю тишину между нами, разом выводя ее из ступора.
– Все.
– Тогда топай отсюда, если, конечно, не хочешь помочь мне одеться. – Опускаю руку к полотенцу и без колебаний срываю его с бедер.
Мне стесняться нечего. А вот мегерка мигом прикрывает руками покрасневшее лицо и, ничего не видя, срывается с места.
Пробегает мимо меня, врезается плечом в один из шкафчиков и чуть не поскальзывается на мокром полу. Сдавленно ругается, бурчит что‑то о том, что я придурок, каких еще поискать, а затем как пуля вылетает из раздевалки.
А я остаюсь стоять один, абсолютно голый, с болезненным стояком, и ржу на всю комнату точно идиот. Смеюсь и все никак не могу вспомнить, когда в последний раз я так раскатисто смеялся. Искренне. А не потому, что надо было, лишь бы не поникнуть духом окончательно, пока день за днем смотрел, как неумолимо увядает самый родной и близкий мне человек.
Глава 13
Веро́ника
