Забытая легенда Ольхона

– Вот понаблюдай за ней, – сказала Зина, – девушка как бы неосознанно постоянно прячет руки то под стол, то в карман, там что‑то не то.

– Согласен, – сказал Алексей. В этот момент Эндрю, который знал, что коллеги сейчас наблюдают за ними, незаметно для их гостьи, утвердительно махнул головой.

– Ну что ж, Зина, – по‑деловому сказал Алексей, понимая, что они нашли последнего дилетанта в группу, – давай распределять роли. Наш зоолог и Эндрю пойдут к ученым как пополнившие их ряды специалисты. Вике подберу должность, связавшись с красавицей‑руководительницей, Эндрю предположительно посоветую, как спеца по компьютерам, мол, приехал установить новую программу для исследований. Далее, ты и Тихомир Федорович полетите в туристической группе. Сейчас на Байкале не сезон. Не протолкнуться там обычно зимой, как только встает лед и можно полюбоваться красотой замерзшего Байкала, а главное, его пещер. В некоторые можно попасть исключительно только по льду. На Байкале их в принципе много, но больше всего таких ледяных пещер на Ольхоне. Я был там однажды зимой, ты даже представить не можешь, какая там красота. Там такие эффектные природные инсталляции, что мультфильм «Холодное сердце» с его снежными замками кажется так, просто рисунком. Ну и конечно, много туристов летом, когда вода озера, простите моря, прогревается и, например, на песчаных пляжах Ольхона можно даже позагорать, ну а пешие прогулки по мысам и утесам становятся комфортными. Сейчас же туристов крайне мало, даже переправа только открылась, да и то ходит всего один паром «Дорожник», остальные начнут курсировать только в начале июня, когда и стартует настоящий туристический сезон.

– Может, это и хорошо, – сказала Зина, записывая в свой блокнот всю информацию, – она была приучена дедом доверять ручке и бумаге. «У нас, – говорил он ей, – есть разные виды памяти. Так вот чтоб запомнить информацию надолго, воспользуйся сразу несколькими: зрительной, слуховой и осязательной, тогда информация не пропадет, а всплывет в нужный тебе момент. Если же воспользоваться только одной, есть шанс упустить важное». Поэтому Зина всегда писала ручкой, потом рисовала схемы и проговаривала их вслух, создавая свою модель. От этого данные условного уравнения, которое ей предстояло решить, всегда были словно под рукой.

– Согласен, тем более что после начала переправы заехала только одна группа организованных туристов. Причем нам очень повезло, группы в нужную нам гостиницу набирают не более пяти человек, и делает это старик, живущий недалеко от всех наших событий, называющий себя потомственным шаманом. Вы поедете во втором заезде, первая группа заехала неделю назад и покинет остров с вашим приездом. Я почитал, в рекламе пишется, что жить вы будете в доме бывшего главного шамана острова, он будет рассказывать вам об интересных местах, а его помощник кормить вкусными бурятскими блюдами и сопровождать по острову ко всем достопримечательностям. Длиться такой тур будет неделю, нам достаточно, и стоит довольно дорого.

– Развод, – ухмыльнулась Зина, – хотя нам всё равно, лишь бы быть поблизости к местам убийств.

– Ты знаешь, я списался с авторами отзывов под этим туром, как ни удивительно, но все только положительные, и люди пишут, что и правда это очень круто и стоило того. В сезон на этот тур невозможно записаться, потому что он проводится лишь раз в неделю и не берет больше пяти‑шести человек. В этот раз вас будет в группе пять, вместе с тобой и Тихомиром Федоровичем. Кстати, программа требует, чтобы вы летели как незнакомые люди, так что в пару мы вас определять не будем, – пошутил Алексей.

– Ну и на этом спасибо, – усмехнулась Зина, представив себя с пятидесятилетним историком с широкими желтыми подтяжками как пару.

 

ШАМАН

 

– Да, – тихо протянул Ванжур, посмотрев любительские фотографии Алтана с места происшествия и выслушав его версию, – зря мы, наверное, с тобой туристов собрали, надо было подождать немного, я виноват, занят был своими бедами.

– Не говори глупости, – бодро сказал Алтан, помощник и единственный друг. Он очень громко со свистом отпивал из кружки горячий чай с молоком, и по его лицу казалось, ничего вкуснее в мире нет.

Время было уже давно за полночь, мальчишка, наевшись до отвала и помывшись в бане, спал крепким сном. Алтан уложил его в комнате, которая раньше принадлежала его матери. В это же время на большой кухне с печкой и огромным деревянным столом шло небольшое собрание, скорее похожее на разбор полетов.

– Не глупости это, – продолжал вздыхать Ванжур, – другие туристы все живут в гостиницах в Хужире или Харанцах, да и мало их сейчас еще. Наши же живут здесь, ты бы глаз с них не спускал.

– Так это и понятно, – усмехнулся Алтан, – давеча пока я тебя встречал, им пикник устроил с мангалом и баней, так они до сих пор там, на заднем дворе поют. Гитару у меня попросили и поют. Тут такое дело, – замялся Алтан, – они продлили себе отпуск, говорят, еще на следующий заезд остаться хотят.

– Знают про убийства и хотят остаться? – нахмурившись, спросил Ванжур.

– Так глупые люди, что поделат, – снисходительно сказал Алтан, – знаешь, мне кажется, что они это все как приключение принимат. Вот приходил к ним полицейский, спрашивал, кто что видел, а они такие довольные, рты до ушей, отвечают, хохочут. Одно слово, городские.

– Так завтра новая группа прилетает, – посмотрел в записи Алтана Ванжур, – не дело это.

– Так я про то и говорю, из новой группы трое отказались, прилетят только двое. Так что пусть эти еще остаются, нам деньги нужны с тобой, нам мальчонку вон поднимать теперь надо. Кстати, ты заметил странность, в баню один пошел, не дал мне ему и спинку потереть, а после я хотел зайти проверить, все ли нормально, так он закрылся. Табуретку подвинул и припер ею дверь.

– Не привык он к нам, – сказал Ванжур грустно, – по‑другому жил в Швеции с родителями, к другим правилам приспособлен. Ты сильно не лезь, не хочет, пусть делает как знает. Он по‑русски понимает, внучка его научила, и говорить скоро снова начнет. Попрошу духов с него страх снять, и заговорит. Но сейчас нам надо вести себя с ним очень аккуратно, нежно, у него душа разорвана в клочья и каждое прикосновение к ней болезненно, даже если мы будем делать что‑то от большой любви. Это все равно что гладить по свежей ране, это не успокаивает, а делает еще больнее. Сначала надо дать ранам затянуться, перестать кровоточить, а уж потом согревать своей любовью.

– Да я что, – пожал плечами Алтан, наливая себе очередную чашку чая, четвертую уже за вечер, – только жалко его, отогреть хочется. Совсем на Светлану не похож, но бравенький паря, – сказал он и на его маленьких глазах выступили слезы, – я помню ее в таком возрасте, веселая, умная, красивая, когда я к школе подвозил, дети сразу обступали ее со всех сторон. Почему ты не остановил ее, ты ведь знал, по сыну своему Николаю знал, что шаманская болезнь не даст жить обычной жизнью.

– Я надеялся, она девочка, да и не было у нее никаких знаков, – сказал Ванжур, словно в сотый раз оправдывался, и, подняв прядь своих длинных волос, показал свой знак: у него не было уха. – Ты же знаешь, у каждого шамана должен быть свой знак, что‑то неправильное в теле, не так как у обычных людей. У нее ничего не было, ничего. Я решил, что мой сын, ее отец, за все рассчитался. Что в ней кровь матери и нет шаманского наследия, – в его голосе было столько горя и отчаянья, что казалось, они заполнили эту комнату целиком и скоро здесь будет нечем дышать. – Она была так счастлива, – тяжело закончил бывший главный шаман, – ведь у моего брата получилось, у него не было знаков, и он уехал в Москву и прожил долгую жизнь. Я надеялся, что и у Светочки получится.