Жандарм-5
Вот же ж! Уел. Я ведь тогда просто рукой махнул. Не терпелось домой отправиться. А сейчас разгребать должен. Вон и парни после слов Романа остановились и на меня смотрят.
– Хорошо. Поедете со мной, – процедил я. – НО! Слушайте внимательно. Это последний раз, когда вы что‑то пытаетесь требовать от меня. Еще одно непослушание, и я наплюю на все договора, а вас самих посчитаю нарушителями ваших слов. Потому что вы мне тоже уже обещали. И не раз. Обещали слушаться и не противиться. Забыли уже?!
Роман потупился, но продолжал молча стоять.
– Короче. Раз уж мните себя охранниками, поучу вас, как охранять должно. Собирайте вещи. Даю вам час. И больше – ни одного слова против!
Развернувшись и уже не слушая радостного согласного гомона, я пошел домой.
По пути я немного успокоился и посмотрел на ситуацию уже более трезво. Ну представим, что они бы все‑таки остались. Слушались бы они Ольгу? Не факт. А даже если слушались, то города они не знают. Общественному поведению еще до конца не обучены. Вляпаться в неприятности – плевое дело. Особенно с аристократами, которых здесь в столице как грязи. И там даже я не факт, что смогу их прикрыть. Тут такие зубры живут, что я им на один зуб. Так что наверное оно и к лучшему, что они со мной поедут. Все же за месяц пути всему не обучишь. Да и Тверь – не Москва. Даже если там вляпаются, влияние у моего рода там больше, аристократы рангом пожиже, да и среагировать я могу оперативно.
Успокоив себя такими мыслями, я уже более уверенно дошел до дома, а через полтора часа вместе с парнями ехал на вокзал. Билеты приобрел без проблем, причем для себя второго класса, а парням – третьего. Еще и объяснив, что это им такое и наказание за непослушание, и отличная тренировка в общении с другими людьми будет. В третьем классе дворяне если и ездят, то обнищавшие и без связей. Если кого там эта семерка и заденет, то смогу при выходе урегулировать конфликт. Но доехали без происшествий.
К поместью своего рода мы добирались на извозчике. И подъезжал я с противоречивыми чувствами. На меня накатывали воспоминания. Как я впервые ехал по этим дорогам в машине с дедом и удивлялся новому и знакомо‑незнакомому миру. Как убегал отсюда буквально через несколько дней после вселения моей души в тело Григория. За окном промелькнуло поместье Коршунова, в котором проходило памятное дворянское собрание, добавив еще порцию воспоминаний.
В итоге к знакомому дому я добрался в полном смятении. Лишь выйдя из кареты и сделав первый шаг к поместью, я встряхнулся и смог взять себя в руки. На пороге меня уже встречал какой‑то мужчина лет пятидесяти. В строгом костюме, но при этом без важности и надменности на лице, какую я часто видел у аристократов. Скорее тут было внимание и настороженность. Слуга, не иначе.
Так и оказалось. Просто раньше дед мне его не представил. Я тогда вообще кроме конюха и костоправа в одном лице Степана, служанки Любавы и поварихи, чье имя мне так и не назвали, никого не видел.
– Добро пожаловать домой, господин, – поклонился мне мужчина.
– Да, здравствуй…
– Василий, – подсказал свое имя мужчина.
– Мда. Здравствуй, Василий.
– Ваша память так до конца и не вернулась? – участливо спросил он.
– Как видишь. Размести их, – махнул я в сторону алеутов, – это мои подопечные.
– Будет исполнено. Обед через два часа. Извиняюсь, но нас не предупредили о вашем приезде.
– Ничего, я подожду.
Оставив парней на слугу, я прошел в дом и застыл на пороге в гостиную, откуда на меня уставились две пары глаз. И если свою младшую сестру Катю я ожидал здесь встретить, то вот что здесь делает эта с. чка Старопольская?!
Глава 6
– Братик! – со слезами на глазах кинулась ко мне Катя, переведя мое внимание со Старопольской на себя.
Девчонка врезалась в меня, и я едва устоял на ногах. Уткнувшись лицом мне в грудь, она запричитала, как переживала, как не верила в мою смерть, как рада, что я приехал… Осторожно поглаживая ее по волосам, я стал просто ждать, пока она успокоится. Итак понятно, что на нее много навалилось переживаний и ей нужно просто выговориться. К счастью, Старопольская не кидалась на меня, лишь застыла сидя на кресле, да не сводила глаз с нас. Правда когда она попыталась подняться, я лишь головой покачал, и она плюхнулась обратно в кресло. Животик у нее уже было отчетливо видно. Не соврали, значит, они тогда с дедом. И правда беременна. Но что она тут делает, а не у своей семьи? Или дед вопреки своим словам уже принял ее в род? Ладно, отложу пока этот вопрос. Не готов я сейчас к разговору с ней.
– Ну все, все, – через пять минут всхлипываний и бормотаний не выдержал я и начал успокаивать Катю. – Я жив, здоров и приехал. Все будет хорошо.
– Обещаешь? – оторвалась она от меня и с детской надеждой во взгляде посмотрела мне в глаза.
– Обещаю. Давай лучше на кухню пойдем. Я проголодался с дороги. Хоть чай попьем, пока обед готовят.
– Хорошо. А… – тут она оглянулась на Старопольскую.
– А с ней я завтра поговорю, – ответил я сразу и Кате и Евгении. – А пока идем на кухню.
Когда Катя вышла из зала, я посмотрел на Старопольскую и покачал головой, на ее намерение двинуться за нами. На лице девушки возникли слезы обиды и непонимания. Но мне было плевать. Пускай пока ждет. Нечего было всякие зелья применять. Так любовь не купишь и не добьешься.
– Зря, Гриш, ты так с Женей, – покачала головой Катя, когда мы пришли на кухню, и Любава налила нам чай.
– Пожалуйста, не лезь в это дело, – поморщился я, не желая впутывать сестру во все тонкости наших со Старопольской «взаимоотношений».
Та нахмурилась и промолчала. Но долго этот «электровеник» молчать был не в состоянии, и вскоре из нее полилось: и как она испугалась, когда прочитала статью в газете и увидела в списках мое имя. И как странно ей было видеть реакцию дедушки – почти полное равнодушие и раздражение, когда она начинала говорить обо мне. И как она снова испугалась, когда получила новость о смерти дедушки. А потом горько плакала на похоронах.
– Кстати, от чего он умер? – спросил я.
– Сердце прихватило, – вздохнула Катя. – На него навалилось много. И новости о тебе, и со Старопольскими он поссорился. Да потом еще что‑то было. Он не говорил о своих проблемах.
– А что со Старопольскими? – тут же навострил я уши.
– Так Женю они выгнали из дома, – опустила плечи Катя. – Там скандал у них в семье вроде знатный был. Дедушка ее приютил. Все же твоего ребенка под сердцем носит. Но подробностей я не знаю. Дедушка не говорил об этом со мной, а Жене приказал молчать. Она даже сейчас не хочет делиться со мной той историей.
