Живин день

В школе у Аршави Альяр учился множеству премудростей: владеть оружием, ездить верхом, управлять колесницей, драться врукопашную. Помимо этого он выучил три языка: скифский, готфский и эгейский. Научился читать письмена на глиняных табличках и кожаных свитках. Сам Аршави учил его основам математики, астрологии, географии, врачевания. Учил он его и Тайному знанию – магии.

«В тебе есть Дар, я это чувствую – говорил он, – но мы пока не знаем какой. Придёт время и это откроется тебе. Тогда ты станешь не просто воином, а Посвящённым в Тайну».

За ошибки и промахи в школе жестоко наказывали, но Альяру было не привыкать, он не роптал и не жаловался. Аршави стал для него не просто учителем, а кем‑то большим; другом, семьёй.

Личностью он был незаурядной – в недавнем прошлом прославленный полководец, он считался главным советником самого царя Гимерии Кирка.

«Когда‑то давно – рассказывал он Альяру – была Великая страна Арцава, простиравшаяся от Понта и до Альборана. Жили в ней разные племена и народы. Корабли Арцавы, полные товаров бороздили моря до самого Гибралтара, караваны верблюдов шли на восток и возвращались оттуда гружёные пряностями, тонкими тканями, золотом, слоновой костью и другими товарами. Враги завидовали могуществу и богатству Арцавы. Армия её не знала поражений, но самое главное было – тайное знание, которым владели в Арцаве.

Но погибла Арцава не от полчищ завоевателей – междоусобицы и кровная вражда разодрали могучее государство. Амбиции знати и желание иметь больше, чем можешь стали причиной гнева Богов. Распалась Арцава на несколько областей. Пеласги с запада и хатти с востока оставили от цветущей страны руины. Часть её жителей ушла на восток, к берегам Инда, и назвали их арьи, часть ушла морем далеко на Запад, их назвали тиррены, а были те, кто ушёл на север, их стали называть русколаны или венды. Но тайное знание не исчезло. Народ Арцавы хранит его и передаёт избранным и на Севере и на Западе и на Востоке. Вот как и я сейчас тебе… Наша страна опять становится великой и могучей, как некогда Арцава, и многие народы уже покорились ей. И я потомок правителей Арцавы, Посвящённый в Тайну, стараюсь служить на её благо и защищать её интересы.»

С шестнадцати лет Альяр уже участвовал в военных походах наравне со взрослыми мужчинами. Однажды, во время столкновения с ясами, чтобы отвлечь врагов, ему пришлось броситься в заросли. Но там оказался обрыв, и юноша сорвался вниз с огромной высоты. Падая, он смирился с неизбежным и доверился своей судьбе. Страх отступил. Он должен был бы неминуемо разбиться, но вместо этого почувствовал, как воздух стал упругим и плотным, способным его держать.

Альяр скользил по нему, словно в детстве с горы по снегу на санях. Ветер рвал ему волосы, пел в ушах, он видел под собой стремительно несущуюся землю, а внизу по земле двигалась огромная тень ворона. Плавно, по касательной спустился Альяр на землю, немой от восторга и изумления.

Так открылся ему его дар – на мгновения становиться Вороном и задерживать падение, превращая его в полёт. Ему удавалось это не всякий раз, и много пришлось набить синяков и шишек, пока он не научился руководить своей этой способностью. Зато, отныне не было для него неприступных стен или башен. Альяру на спине между лопаток нанесли на кожу знак, который показывал, что он не просто воин, а Посвящённый в Тайну.

Как‑то раз, после жестокой схватки, Альяру изрядно досталось и пришлось какое‑то время проваляться в постели. Юноша было заскучал от безделья, но, к счастью, в руки к нему попался кусок можжевелового дерева. Ещё мальчишкой, Альяр любил вырезать ножом из дерева игрушки для младших брата и сестры. Теперь же, чтобы скоротать время, он снова решил вспомнить о любимой забаве. Аршави несколько дней наблюдал его старания, а потом принёс кусок чего‑то желтовато‑белого и протянул Альяру.

«На, теперь попробуй из этого. Это слоновая кость,» – пояснил он.

Альяр долго возился над костью: материал был хрупкий и твёрдый, часто крошился, резец отказывался ему повиноваться, но всё же ему удалось, в конце – концов, выточить из неё достаточно красивую фигурку ворона. Удивительно то, что по окончании работы, Альяр снова почувствовал, как к нему вернулась прежняя сила, уверенность и точность движений. Так он научился сам себя исцелять и восстанавливать.

Альяр подарил ворона своему учителю.

«Как ты продумываешь каждое движение резца – так ты должен продумывать каждый свой шаг, каждое своё слово. Чтобы ты не делал – представь, что ты вырезаешь,» – сказал ему тот.

Аршави гордился своим учеником и ставил всё более трудные задачи.

Время шло, Альяру минуло двадцать лет. Это был уже опытный воин, сильный молодой зверь, не ведающий страха и горечи поражений. Удача и слава сопутствовали ему. Он был высок ростом, стройный, со светлыми, почти белыми волосами и строгим взглядом серых глаз. Юные девы вздыхали о нём и охотно дарили ему свою любовь.

Но непонятная тоска стала терзать его, брови были постоянно нахмурены, так, что между ними пролегла морщинка. Его посылали в разные края, где шла война, каждый раз с разными людьми, которые не успевали стать его друзьями. Одних забирала смерть на поле сражений, с другими разлучала судьба.

Альяр возвращался каждый раз в школу к Аршави, но там находил он новых учеников. Словно гонимый ветром, оказывался он, то тут, то там, и всякий раз видел одно и то же: смерть, стоны, слёзы, разорённые дома и сожжённые посевы. Порой, он завидовал тем, кто работает в поле, выращивая хлеб или виноград, или лепит горшки или строит дома.

Однажды Альяр рассказал об этом Аршави, но тот рассмеялся: «Это удел рабов. Их жизнь вечный страх. А мы – воины, хозяева жизни, потому не имеем страха.»

– Они дарят людям радость, а мы несём лишь горе и смерть, – возразил Альяр.

– Их радость – набитый желудок. Она ничтожна по сравнению с радостью победы! Их удел – рабство. Наш удел– власть над ними.

– В моей стране и пахарь может быть воином, и кузнец, – напомнил Аршави Альяр.

– В твоей стране слишком холодно и безлюдно. Где там прокормить такую ораву бездельников. Вот и приходится воину быть всем понемногу. Но это почти тоже самое, что забивать сваи мраморной статуей.

Ответы Аршави больше не удовлетворяли Альяра. «Что я умею? – с горечью спрашивал он себя – Я умею убивать людей. Я умею убивать людей лучше, чем кто‑либо. Больше я ничего не умею. Я служу чужим желаниям, порокам, страстям, а чего желаю я сам?»

Всё чаще он вспоминал Аркону, отца и мать, бесчестье семьи и не находил себе места в такие минуты. Все его мечты и чаяния остались там, на Севере. Он собирался поведать Аршави о своих терзаниях, но не решался огорчить человека, который возлагал на него большие надежды и которому был стольким обязан. Он ждал подходящего момента, понимая, что должен совершить нечто, выходящее за пределы обычной воинской службы. Только тогда Альяр мог бы покинуть эту приютившую его страну с чистой совестью.

Случай представился, когда в столице Гимерии – Таосе вспыхнул мятеж. Военачальник Гарпаг с отрядом вооружённых воинов, не без помощи скифов, захватил царский дворец, взяв в заложники, и царя Кирка, и его семью. Штурм города правительственными войсками был опасен гибелью сотен людей, и, самое главное, заложники тоже могли быть убиты.