Живин день

Много ещё чего рассказал ему дед. О том, что старейшины и бояре народ обдирают как липку, продают в рабство, чего испокон веку в Арконе не было. От нужды приходится людям идти на работы каторжные в рудники, а оттуда мало кто возвращается. Рассказал, что лютоборы закрыли море для арконских судов и теперь товары приходится возить через урманов, а те дерут втридорога, или по рекам. Упала торговля, пришла в разорение. Земля истощала, перестала родить – то град побьёт посевы, то тля поест. Рыба и та уходит всё дальше в море от арконских берегов. Обеднели леса дичью. Но и это ещё не всё – перестали рожать женщины. Редко‑редко когда в семье рождается дитё, да и то хворое. Опустела Аркона, обезлюдела.

А ещё рассказал Варуна, что каждое полнолуние Зверь из моря выходит и людей пожирает.

– Это как же? – подивился Альяр

– А вот так, кому жребий выпадет, того и съест.

– А проучить этого Зверя не пробовали?

– Некому – у нас со Зверем уговор. Старейшины наши каждый месяц жребий кидают – кого Зверю надо скормить. Выберут, привяжут на пристани и оставят на ночь. А с утра убирают что осталось. – старик похрустел луковицей. – Вот давеча ночью Зверь приходил, старосту с Выселок ему скормили. Шестеро деток осиротинили.

– Бр‑р. Чудно как‑то выходит. Никто с чудищем справиться не может? Это же… – Альяр задумался, подбирая слово – …позорище какое‑то. Или это нужно кому‑то?

– Вот так и выходит. Старейшины запретили даже пытаться, мол, ещё хуже будет, потому как Камня нет и некому от нечисти людей защитить. Или чудище вдруг убить не получится, оно рассвирепеет, да весь город порушит. Сказали – так уж лучше, по одному.

– Да уж лучше. – Альяр усмехнулся, – За свою шкуру трясутся, либо выгоду имеют. Повидал я таких. Имущество жертв, интересно, куда девается? Они ещё хуже Нежити. А что, не нашлось ли кого вернуть Камень?

– Находились… Да сгинули все. И не просто это – вернуть. – незрячие глаза старика смотрели куда‑то вдаль, – Это не то что на место положить, где лежало. Это надо сделать так, чтобы не только с «этой», но и с «той» стороны всё вернулось. Врата надо запереть, запечатать на веки вечные.

Не совсем понял Альяр смысл этих слов, решил, что мудрит старик. Варуна тоже не стал далее объяснять и переменил тему:

– Рассказал бы лучше, чего повидал, да где побывал, а то я сижу тут век, да ракушки ковыряю, – попросил дед.

Альяр понял, что от старика больше не добьёшься и всю ночь рассказывал Варуне про свою недолгую жизнь: про рабство, про Аршави и южные страны. Рассказал и про то, что летать научился.

– Это и отец твой умел. – Варуна даже не удивился – И я в молодости баловался. Способность у нас такая. Только летать и глупый воробей умеет, а ворон птица мудрая, птица – вещая. Видеть можно не только глазами и не только Явь.

Запали слова эти Альяру в душу, решил он их обдумать на досуге. Поутру он покинул старика, попросив никому про него не сказывать. Хотел ему золотых монет оставить – не взял Варуна.

– Мне ни к чему, – сказал, – я и так себя прокормлю. А другим – соблазн.

Наутро вернулся Альяр в Аркону и попросился в дружину у сотника. Имя своё настоящее и род свой открывать не стал. Придумал историю, в большей степени на правду похожую. Про обучение у Аршави и свою способность, тоже умолчал, чтобы избежать лишних вопросов. Рубаху старался не снимать, чтобы не видно было знаков на теле, а оберег хранил на груди, бережно застёгивая ворот. В дружине лишнего не болтал, стараясь не выделяться, близко ни с кем не сходился, но и особняком не держался, присматривался.

Помимо обычной, городской дружины, которая призвана был следить за порядком и оборонять город, была ещё особая. Воины её носили чёрные шапки и закрывали лицо, за что и получили название «чёрные клобуки». Это были люди приближённые к правящей верхушке, личная охрана самой княжны. Чем они занимались, всякий в городе затруднился бы ответить, да и местных среди них было немного – в основном наёмники. Получить чёрный клобук было непросто, кого попало, туда не брали, а за какие заслуги брали – тоже неведомо. Жили «клобуки» отдельно, с обычными дружинниками не общались, считалось, что выполняют они особые поручения. Власти над ними не имел даже воевода, и подчинялись «клобуки» непосредственно верховному жрецу. В народе их не любили, боялись, считали «нелюдью» и подозревали в таинственных похищениях людей и имущества.

Однако месяц подошёл к концу и на городской площади снова собрался народ, чтобы бросить жребий и выбрать Зверю новую жертву. Площадь была полностью запружена людьми и разукрашена словно на торжество. На высоком крыльце княжеского терема восседал совет старейшин, который управлял Арконой, пока княжна Злата не имела прав на престол.

Заплывшие жиром, в богатых одеждах, старейшины, казалось, пришли на праздник – такое самодовольство было на их лицах. Рядом стояли окольничие, стольники, стряпчие. Чёрной зловещей стеной, безликая, стояла охрана.

Верховный жрец Свентовита, смуглый, настолько мерзкого вида, что Альяру сразу захотелось съездить ему по роже, что‑то мрачно гнусавил о гневе Богов и необходимости жертвенной крови.

Княжна Злата тоже появилась, тоненькая как берёзка, в расшитом бисером белом платье. Её светлые волосы, действительно отливали золотом в лучах солнца. Она показалась Альяру издалека ослепительно красивой, и он даже загляделся на неё, забыв на какое‑то время о трагической причине этого собрания.

К действительности его вернули женский плач и одобрительный гул толпы. Каждый вздохнул с облегчением, кого злая доля миновала. Жребий выпал на сына торговца рыбой, единственного в семье. Отроку ещё и шестнадцати лет не исполнилось. Его грубо вырвали из рук безутешной матери, связали и заточили в клеть.

Затем началось гуляние, на площади раздавались яства, разливались меды и брага, скоморохи плясали, дудели, колотили в бубны – правили тризну как полагается о живом ещё человеке.

К закату солнца народ постепенно стал расходиться, и вскоре городская площадь вновь опустела, лишь тощие псы рычали, обгладывая кости.

К ночи Альяр тайком пробрался на пристань, которая находилась за городскими воротами, и спрятался под деревянным настилом. Вдоль пристани по берегу тянулись амбары с лодками, бочками и всяким другим скарбом. Невдалеке высились стены Арконы и дозорная башня. С моря дул зябкий ветер, по небу неслись низкие тучи, посыпая пристань мелким колючим снежком, по земле стелилась мутная мгла. Волны с грохотом бились о причал, обдавая доски ледяными брызгами. Двое воинов – «клобуков» привели жертву, дрожащую от холода и страха, привязали верёвками к сходням, и поспешили уйти прочь от страшного места.

Альяр подождал немного наверняка, дабы убедиться, что никого нет. Потом прокрался туда, где был привязан уготованный на съедение. Увидев, занесённый над ним нож отрок вскрикнул от ужаса.

– Тише! Не бойся! – Альяр перерезал верёвки, освободил парнишку и помог ему взобраться на настил.– Ну, вот и всё. Давай, беги домой, к мамке, а я здесь вместо тебя останусь.

Юноша всхлипывал и дрожал, но не уходил, пытаясь что‑то сказать.

– Что? – не понял Альяр, не расслышав из‑за грохота волн и воя ветра.

– Я не могу. Если Зверь меня не найдёт – он разрушит город и растерзает всех, – наконец, перекричав ветер, ответил отрок.