Адский прииск
– Безграмотная твоя башка! Не учился в начальной школе? Умножь три на три и получишь девять. А кто будет громить оставшихся архаровцев? Там тоже обстрелянные. Алексей Николаевич, вы‑то чего молчите? Неужели рассчитываете справиться втроем?
Лыков поднял руку:
– Давай обсудим спокойно. Понимаю, что страшно идти на всю орду. Но с нами окажется четвертый – Михаил. Так?
– Если он еще живой… – пробормотал фартовый.
– Будем надеяться, что живой. И поможет изнутри. В случае чего ударит в спину. Ларион говорит, братишка у него обтесанный, шпалер в руках держать умеет.
– Ну пусть четверо – все равно мало.
– Далее, – продолжил убеждать сыщик, – можно завербовать нескольких старателей. Они ведь уходят с утра на ручей, а к вечеру возвращаются. Пусть Михаил через купца Сарэла Тихонова подскажет, кто из них поумнее и хочет освободиться в октябре с прииска живым. Оружие мы им дадим и присоединим к команде в самый последний момент.
Рыбушкин слушал молча, сомнения по‑прежнему читались на его лице.
– А если явиться, как ты говоришь, с войском, продажный пятидесятник Трифонов тут же предупредит Кожухаря. Тогда внезапности конец. Михаила зарежут, и придется идти открытым штурмом против пулемета и двадцати двух магазинных винтовок. Тут и роты не хватит. А где ее взять на Колыме?
Сергей дал шефу закончить и заговорил:
– Петр, повторяю вопрос. Как насчет динамита?
– Не знаю, спрошу у Сергея Родионовича, или, по‑вашему, у Шишка. Если вспомнить, что ты Серега Сапер, тогда смысл есть. Пусть «иван иваныч» пошарит в закромах ради такого дела.
– Тебе там понадобится винтовка, а еще револьвер для себя и три‑четыре для возможных союзников среди горбачей.
– Это оговорено, мне выдадут сколько нужно, – ответил Кудрявый. – А вас, надеюсь, вооружат за казенный счет? Тоже понадобятся винтовки, с наганами в Сибири долго не проживешь.
– Разберемся, – успокоил партнера‑фартового Лыков.
– А как будем добираться? По отдельности?
– Конечно. Ты выезжай заранее, пооботрись в Якутске, попробуй увидеться с Тихоновым. Мы без помпы явимся следом за тобой. Я пойду к губернатору, скажу, что прислан фактически для разведки, активных действий по ликвидации банды предпринимать не буду. Это на всякий случай – вдруг у Сашки Македонца там завербован доносчик. Маловероятно, но осторожность не помешает.
Молодые сидели, слушали, а старый сыщик продолжил доклад:
– Двух приезжих из Петербурга, конечно, в маленьком Якутске быстро заметят. Наши с тобой встречи придется обставлять в большом секрете. Поможет полиция, пусть предоставит свою явочную квартиру. Всем остальным о нашем плане знать не полагается…
– О каком плане? – перебил налетчик.
– Плане уничтожить Македонский прииск внезапным налетом малыми силами.
– Хорошо бы заранее обговорить с губернатором и мои дела. Чтобы не трогали первое время, дали укрепиться. Потом‑то я встану на ноги, заведу добычу официально: подам заявку, застолблю участки, внесу подесятинную плату…
– Я поговорю с Нарышкиным, чтобы пошел навстречу, учитывая твое содействие разгрому банды. Пятьдесят человек убивать каждый октябрь! Уму непостижимо…
Лыков запнулся, потом продолжил:
– Александр Петрович человек разумный, мы с ним немного знакомы по его прежней службе в Тобольской губернии. Тем более ты собираешься перевести приисковые работы на легальную основу. Договоримся. Если живые останемся…
– Куда мы денемся? – бодро влез в разговор Азвестопуло. – Я приеду с наградными – задам шороху в столице. Рублей сто, конечно, пропью, а остальные тыщи вложу в дело. Ресторан открою, греческий. Будешь ко мне ходить, Петр Автономович?
– В редкие случаи приезда – почему бы и нет, Сергей Манолович? Только, боюсь, прикачу я сюда, а мне Сорокоум голову‑то и отвернет за измену согласно твоему совету.
Молодежь посмеялась – было видно, что отношения межу ними налаживаются. Бандит и сыщик стоили друг друга. В Рыбушкине, Лыков видел это все отчетливей, проступало что‑то серьезное, твердое, вызывающее уважение. Он был не рядовой дергач[1] и, возможно, не по доброй воле сделался преступником. Но расспрашивать человека в первую же встречу о таких потаенных вещах нельзя… Алексей Николаевич чувствовал и исходящую от парня опасность. Очень опасный, дальше некуда! Хорошо бы эта его сила оказалась нацелена в нужную сторону.
Уже за полночь гости ушли, а хозяин лег спать. Ему приснилось, что они с Сергеем тащат раненого сообщника по сопкам, а спины им оттягивают мешки с самородками. Петр просит:
– Бросьте меня, спасайтесь сами, ведь догонят и убьют!
Сыщики изнемогали, но перли и фартовика, и золото, как вдруг сзади послышались топот копыт и крики:
– Вот они! Прижимай их к реке!
Лыков похолодел от страха – и проснулся.
Глава 3
Последние сборы
Алексей Николаевич явился к директору департамента и сказал, что получил важную информацию насчет колымских дел. И нужно срочно донести ее до сведения министра.
Брюн‑де‑Сент‑Ипполит уже мысленно простился с отъезжающим и встретил его сообщение с неудовольствием:
– Почему вы еще здесь? И зачем вам министр? Знаете же, что Владимир Федорович[2] не любит, чтобы лезли к Маклакову через его голову.
– А мы с ним вместе пойдем. Там исключительные сведения, они меняют смысл моей командировки.
– Изложите их мне, а я решу, – заявил действительный статский советник.
Сыщик подробно рассказал то, что узнал от Сорокоума, – разумеется, с необходимыми купюрами.
Брюн сразу оценил важность услышанного и взялся за трубку эриксона:
[1] Дергач – налетчик (жарг.).
[2] Джунковский.
