Адский прииск

– Соедините меня с генералом Джунковским… Владимир Федорович? Доброе утро. Ко мне пришел Лыков… Да, еще не уехал. Да… Он узнал любопытные подробности насчет бандитского притона в Якутии, который ему велено уничтожить. Очень любопытные! Там все не так просто. Позвольте мы придем и… Так‑так. Через час? Слушаюсь.

Директор положил трубку:

– Слышали? Через час. Пока расскажите мне, как вы это узнали.

– Мой личный осведомитель сообщил. В ведомости по расходованию сыскного кредита он проходит под псевдонимом Тамбовский. Бывший уголовный высокого ранга. Отбыл исправительное отделение и ссылку, в Петербурге проживает с моего разрешения.

– Алексей Николаевич! – возмутился Брюн. – Как можно столь вольно обращаться с законом? Ведь отбывшим арестантские роты запрещено проживание в столицах.

– Во‑первых, Валентин Анатольевич, это было в свое время согласовано с министром. А именно со Столыпиным. А во‑вторых, таковы особенности секретной полицейской службы. Без агентуры никуда. И люди, рискующие жизнью, требуют что‑то взамен. Если блатные узнают, зарежут в момент. Думаете, бывалые, много повидавшие ребята станут нам служить за десять рублей в месяц?

Брюн молчал, неприязненно глядя на подчиненного. Но тот решил воспользоваться моментом, чтобы вправить начальству мозги:

– Валентин Анатольевич, не смотрите на меня как солдат на вошь. Я вижу, как вам трудно. Всю свою предыдущую службу вы наблюдали за соблюдением законности. Важное и полезное дело, в России законы не соблюдают обе воюющие стороны. Но вот вы пересели в кресло директора Департамента полиции. Тут иначе, чем у судейских. Нужно быть более гибким…

Брюн не дал ему договорить:

– Чтобы закрывать глаза на превышение власти? Не дождетесь, Алексей Николаевич. Вам не удастся завербовать меня в свою команду. И пока я ваш начальник, вы будете строго следовать моим требованиям.

Статский советник зашел с другой стороны:

– Если бы несколько лет назад мы не пошли навстречу Тамбовцу, то не узнали бы того, что он сейчас мне доложил. Я поехал бы в Якутию с завязанными глазами. Даже тамошний губернатор не в курсе, что творится вокруг Колымы. Пристав состоит на довольствии у бандитов. Осенью происходят массовые убийства. Золото расхищается в обход властей. Мало? Вот как ценно секретное осведомление. А оно возможно только от тех, кто находится внутри преступного мира. Нет другого пути, поймите. Прокрустово ложе законности на руку бандитам! Мы слепы и глухи, а им раздолье. Зато с буквой все в ажуре.

Директор департамента смутился. Ему не хотелось признавать правоту чиновника для особых поручений. Юрист сидел в Брюн и не собирался оттуда вылезать. Но трудности новой должности уже заставили бывшего прокурора задуматься.

– Хорошо, мы еще вернемся к этой теме. Продолжайте. Ваш Тамбовец с кем‑то поговорил?

– Да, со старым приятелем, рядовым дергачом… в смысле, налетчиком, с которым не виделся лет десять. Некий Захар Иванов, каких мильен. Они встретились случайно в трактире «Днепр» на Зверинской, это старинный пчельник…

– Старинный что? – не понял Брюн.

– Ну, притон для уголовных. Они в обычные заведения стараются не ходить, в пчельниках им безопаснее.

– И вы их терпите?

– Не я, а мы с вами, – начал раздражаться статский советник на действительного статского. – Градоначальство тоже терпит. Потому как нет законных оснований отобрать у хозяина промысловое свидетельство.

– Продолжайте. Два жулика встретились в кабаке для жуликов…

– Примерно так. Обнялись, выпили на радостях, и Захар рассказал старинному товарищу свою историю. Он весной откинулся… освободился из приамурской ссылки и решил поискать золота. Чтобы не возвращаться в столицу с пустыми руками. Ну, вошел в артель таких же, как он, горбачей…

– Алексей Николаевич, вы бы не могли изъясняться человеческим языком? – взмолился Брюн‑де‑Сент‑Ипполит. – Я половину из вашей речи не понимаю.

– Горбачи, Валентин Анатольевич, – это дикие старатели, которые моют золото без разрешения властей. Таких много, в некоторых местностях больше, чем законных старателей. Так вот, Захарка отправился мыть рыжье… виноват, золото, как раз по соседству с притоном Сашки Македонского, на безымянный ручей. Соседство оказалось опасным. Почти месяц их артель ковырялась в шлихе, и с большим успехом: каждый добывал за неделю по фунту. В фунте девяносто шесть золотников, по пять рублей пятьдесят копеек за золотник – выходит пятьсот двадцать восемь рублей.

– За неделю? – недоверчиво переспросил директор. – Однако! Пойти, что ли, в эти… в горбачи?

– Выслушайте, что было дальше, и передумаете, – осадил его сыщик. – Про такой фарт узнали абреки Кожухаря. И пришли под вечер в лагерь. Иванову несказанно повезло – он в тот день попал на особенно богатую россыпь и задержался до темноты. Когда поплелся обратно – услышал выстрелы. Затаился… Под утро осторожно приблизился к стоянке, а там только трупы. Бандиты убили всех, кого застали, и забрали добычу. Он перекрестился и дай бог ноги подальше от того места. А когда прибежал в Томтор, знакомый ссыльный рассказал про Сашку Македонца, его шайку, прииск и про то, как там осенью пропадают все старатели. Бедняга драпанул, скитался месяц по безлюдным горам; что называется, спал на спине, а животом накрывался. Едва не погиб, спасло то, что прибился к торговому каравану, инородцы и вывели к людям. Захарка пришел в себя только в Иркутске. Кое‑что он успел намыть и покатил в Питер, радуясь, что случай его уберег.

Брюн помолчал, а потом спросил, но не о том, что интересовало Лыкова:

– Ваш источник, Тамбовец – как он поселился в столице, если ему запрещено? Про согласие Столыпина понятно, но как выглядело технически? Вы сообщили в градоначальство, что это необходимо для разработки?

– Господь с вами! – ужаснулся сыщик. – Такое письмо означало бы провал негласного осведомителя. Он просто дал на лапу околоточному, и тот прописал его без помех.

– Возмутительно! Одно нарушение влечет за собой второе, затем третье. Им не будет конца, неужели вы это не понимаете, ваше высокородие?

– Зато, ваше превосходительство, мы теперь располагаем чрезвычайно важными сведениями. Которые невозможно получить из других источников. Я поеду в Якутию и ликвидирую опаснейшую хевру… банду, которая убивает людей десятками. Стоит такое мелкого послабления бывшему фартовому, который теперь трудится старьевщиком?

И Брюн смолчал.

Вскоре сыщик вторично пересказал полученные сведения, на этот раз генералу Джунковскому. А ближе к вечеру – в третий раз, уже Маклакову. Сановники были поражены. Губернатор не ведает, что на его земле зверствует страшная банда. При попустительстве как инородческого населения, так и местных казачье‑полицейских властей! А статский советник Лыков разглядел это из Петербурга…

– Вот что значит поставленное осведомление, – нравоучительно заявил товарищ министра. – Молодцом, Алексей Николаевич! Надо развернуть вашу командировку по‑новому, придать ей больший масштаб. Николай Алексеевич, не доложить ли государю?

Маклаков словно очнулся ото сна: