Адское пламя
Мое лицо походило на угасающий в памяти образ матери, только сейчас я видела его как нельзя отчетливо, со всеми редкими веснушками на прямом носу и мелкими морщинками под глазами. Даже тьма преисподней словно отступила, позволив мне полюбоваться образом Софии во всей красе.
Скатившаяся по подбородку слезинка упала в магическую воду, всколыхнув небольшими кругами ее ровную поверхность.
Когда мимолетная рябь пропала, глаза матери устало прикрылись, а играющая на ее губах нежная улыбка померкла. Внезапно из ее приоткрывшегося рта вырвался безмолвный крик. Я потянулась к отражению раньше, чем смогла все детально обдумать. Мелодия больше не гипнотизировала, так что я действовала рефлекторно, стремясь облегчить мучения матери.
Коснувшись пальцами холодной, точно талый снег, воды, я вздрогнула, а София перестала кричать. От жары преисподней платье липло к телу, так что холодная река удивила не меньше смотревшей из нее матери. Я хотела провести по ее волосам в отражении, но, словно муха, приклеившаяся к варенью, не смогла пошевелить рукой.
В горле встал тревожный ком, который, как ни пыталась, не могла проглотить. Темные воды забурлили, размывая дорогой сердцу облик Софии.
– Мама! – в панике выкрикнула я и со всей силы дернула обездвиженной рукой, усиливая маневр кольцами теней, но вода не отпускала. Вместо уже привычного мокрого холода до пойманных в ловушку пальцев дотронулось что‑то похожее на испорченное осклизшее мясо.
Ох, черт…
Меня с нечеловеческой мощью потянули вниз, не давая возможности завизжать или ухватиться за корягу, и, подобно безвольному трупу, я с всплеском рухнула в реку.
Кожу опалил леденящий кровь ужас, внутренности сжались, силясь сохранить жизненно важное тепло. Единственное, что я успела перед падением, – задержать дыхание, но стоило распахнуть инстинктивно зажмуренные глаза, чтобы понять, какая тварь утащила меня на дно, как я лишилась кислорода.
Вместе с пузырьками воздуха изо рта вырвался глухой крик. Даже через призму темной воды я смогла разглядеть демона – ссохшегося мертвеца с глубокими черными дырами вместо глазниц и острым черепом. Его редкие рыжие волосы медленно извивались, а длинные соколиные когти нещадно впивались в мою руку.
Задергавшись, я попыталась врезать уродцу в грудь локтем, но тени больше не помогали, блокированные нахождением в реке, в которой не существовало магии тьмы. Так что удар получился равносильным толчку ребенка.
Демон сильнее сжал мою плоть, выдирая из горла новый беззвучный вопль. Вот только в этот раз досадная ошибка едва не стоила мне жизни. Ледяная вода потоком ворвалась в легкие, душа, а монстр, наслаждаясь моей судорожной агонией, поволок меня дальше.
Из последних сил сопротивляясь, я постаралась лягнуть склизкого мертвеца в бедро, но умудрилась запутаться в длинной юбке, и эта оплошность стала решающей в схватке.
Секундного замешательства хватило, чтобы второй такой же демон оторвал мою руку от саднящего горла и потащил в противоположную сторону, желая разорвать меня на две части.
Сухожилия ужасно заныли и затрещали, готовые вот‑вот порваться, а мутное от воды зрение померкло. Организм сдавался, понемногу умирая от нехватки кислорода, и даже истошно‑жалобные крики Клары, едва доносившиеся до меня через толщу реки, превратились в белый шум.
Я тонула, а сердце с каждой необъяснимо долгой секундой билось все медленнее, замирая в груди.
Умирать больно.
Тяжело.
Мучительно.
Легкие горели так, словно их залило раскаленным свинцом. От боли сознание окончательно заволокло черной пеленой, и в момент, когда кости, казалось, больше не выдержат натиска монстров, я поддалась влекущей в забытье пучине.
Темнота на мгновение притупила страдания, но внезапный всплеск над головой отсрочил падение в руки смерти, и мука вернулась с новой силой. Однако запястья больше не истязали демонические когти. Только легкие, все еще полные воды, грозились камнем потянуть на дно, сделав моей могилой безжалостную реку преисподней.
Кто‑то схватил меня за плечо и дернул вверх, но было поздно. Я слишком долго не дышала, кровь переставала циркулировать по венам, а вместе с ней останавливалось израненное за нелегкую жизнь сердце.
Где бы я ни появлялась, за мной шлейфом, будто аромат дорогих духов, всегда следовало поветрие гибели. Пока умирающий разум воспроизводил последние мысли, я вдруг поняла, что пульс все еще шумит в ушах, а тело больше не покачивает река.
Тонкий писк Клары стал аккомпанементом удара моей спины о твердую землю. Кто бы ни бросил меня на сухую почву, он не церемонился и действовал быстро. Голова загудела, я пыталась вдохнуть, но лишь бессмысленно открывала и закрывала рот, как рыбка, пока на грудь с силой не надавили.
Ребра словно заскрипели, посылая по нервным окончаниям новый шквал жжения, но, слава Всевышнему, легкие сжались, и изо рта и носа хлынула удушающая вода.
Меня резко перевернули на бок. Я закашлялась, позорно давясь слюной и рвотными массами.
Несколько минут меня сотрясал кашель, пока воздух кутерьмой не наполнил изголодавшийся по кислороду организм. Я царапала ногтями сухую землю, будто это могло унять першение в горле и давящее ощущение в висках.
Сколько я пролежала, уткнувшись лбом в пыльную почву, сказать сложно. Но когда звон в ушах ослаб, я попыталась поднять голову, надеясь встретить осуждающий взгляд Клары, однако наткнулась на полные блестящего гнева глаза Аваддона.
Зрение еще не сфокусировалось, но даже сумрак и мое сконфуженное состояние не помешали мне разглядеть странную смесь злости, граничившую с жуткой паникой, и необъяснимое облегчение, царившее в каждом дюйме лица Повелителя Смерти.
– Аваддон? – просипела я. Понятно, что супруга не обрадовала бы моя скоропалительная кончина по ряду логичных причин: я – Грааль и его «счастливый билет» ко всем несбыточным мечтам, но все же меня удивило его неприкрытое беспокойство.
Аваддон сидел возле меня на пятках и нервно покусывал подушечку большого пальца. Его мокрые волосы липли ко лбу и вымоченному до нитки черному фраку. В таком виде он напоминал холеного домашнего кота, брошенного под дождем на произвол судьбы.
Мир кружился, но я смогла приподняться на локтях, дабы убедиться, что Клара не пострадала. Бледная как мел подруга семенила вокруг меня и громко возмущалась, но в остальном выглядела как обычно: без ран или царапин от когтей жутких трупов. Я хотела успокоить ее, сказать, что все обошлось, но неожиданно меня качнуло, а отступившая чернота вновь пробралась на границы взора. Последний раз взглянув на чересчур озадаченного Аваддона, я отключилась.
* * *
