Адское пламя

Гордости!

Под аплодисменты, громом взорвавшие пространство, Повелитель Смерти вошел в залитый светом зал, крепко держа меня за руку.

Однако на «торжество лицемерия» впорхнула уже не Адель, а жестокий и коварный теневой призрак. Личность, которая жила во мне с рождения. И сколько бы я ни пыталась ее подавить, она, как согнутая ветка, возвращала все усилия в двойном размере.

Убранство зала поражало воображение. Шелест юбок Клары и Лу затих на мгновение. Даже не оборачиваясь, я поняла, что они залюбовались мрачной атмосферой, граничившей с помпезным безумием, поэтому тоже уступила любопытству и мельком осмотрелась.

Высокие витражные окна обрамляли черные рамы, а на позолоченных стенах в изогнутых канделябрах догорали свечи, стекая восковыми ручейками и пачкая ониксовый пол. Перелив дорогих металлов задерживал вдох в груди. Все здесь восхищало темной роскошью, но, подобно легкому ветерку среди знойной жары, ощущалось дыхание гибели, отыскавшее пристанище в украшениях из человеческих костей.

Греховное искушение всегда шло в ногу с богатством.

Демоны, толпящиеся вдоль накрытых черными скатертями столов, напоминали сборище высокопоставленных людей, одетых с иголочки. Их дорогие фраки варьировались от темно‑синих до черных, а рядом с ними обмахивались перьевыми веерами ярко нарумяненные демонессы.

Всех гостей замка «украшали» особые отличия в виде перепончатых крыльев, копыт, горбов или светящихся глаз. К моему облегчению и ужасу, я не заметила среди гостей ни Астарота, ни Кайлана.

Пока я старательно обводила взглядом виновника торжества, мы миновали половину зала и остановились на пентаграмме, изображенной прямо перед королевским пьедесталом.

Моя вытатуированная Звезда Моргенштерна уколола запястье, словно Аваддон молча требовал вскинуть голову и наконец познакомиться с Люцифером.

Припомнив, как прятала эмоции за крепкой стеной сознания, возводимой по кирпичику после каждого убийства смутьянов, я храбро подняла взгляд.

Колени задрожали, но я продолжила играть роль железной леди.

Шепот голосов, напоминающий шипение змей, разом стих. Все замерли в ожидании, словно я и Люцифер были кометами, от столкновения которых зависела жизнь всех вокруг.

Аваддон выпрямился во весь рост и вежливо просиял, приветствуя Повелителя Ада. Клара и Лу остановились в шаге позади нас, а я утонула во взгляде, в котором буквально искрился огонь.

Грозно восседавший на троне из золотых костей статный мужчина удивлял не только плескающимся в правом глазу пламенем. Все в его броской, привлекательной внешности заставляло робеть и сжиматься, но только не ту, кто годами вырывала из груди невинных сердца.

Рядом с Люцифером стояла утонченная женщина в белом. Неземная красавица лучилась светом, исходящим от ее бледной кожи, кончиков светло‑рыжих волос и небесно‑голубых глаз. Она олицетворяла собой последний лучик, который потерялся в ночи, забыв исчезнуть за горизонтом вместе с солнцем.

Лилит.

Аваддон что‑то сказал, элегантно поклонившись. Но я не расслышала и, вопреки предупреждениям, завороженно пялилась на сидевшего передо мной демона. Так смотрят на самый красивый склеп на кладбище, проникаясь его жуткой красотой.

Люцифер пытливо прищурил огненный глаз, и я обратила внимание на маску, о которой предупреждал Аваддон. Разумнее было бы уставиться на свои ноги, но я слишком долго жила, следуя чужим приказам, так что не уступила Повелителю Ада.

Опрометчиво ли это было?

Безумно!

Плотное золотое кружево с черными бриллиантами делило лицо с острыми скулами ровно на две вертикальные части. С одной стороны проглядывал высокий лоб и спадающие на него темные пряди, полные губы, изогнутые в ядовитой усмешке, а с той, что укрывала маска, виднелось только пустое отверстие глазницы.

Едва заметный, но ощутимый толчок в бок локтем вывел меня из оцепенения. Так бывает, когда мир вокруг превращается в застывшую картину, и ты будто наблюдаешь за происходящим со стороны, оцениваешь и додумываешь.

– Добро пожаловать на бал в вашу честь, Адель Грей, – поздоровался Люцифер, и тени затрепетали за моей спиной. Его красивый мелодичный баритон успокаивал, как гремучая змея, тряся хвостом перед жертвой.

– В мою честь? – Удивление прогнало остатки иллюзии.

Переместившаяся на мою талию рука Аваддона напряглась. Я осмелилась проигнорировать фарс никому не нужного приветствия.

Зачем здороваться со львом? Когда он либо сожрет тебя, либо ты убьешь его?

Люцифер подался вперед, упираясь локтями в колени. Стоило ему шевельнуться, как гости в зале опасливо притихли и зашли за столы. Даже Лилит скрылась за спинкой трона супруга, но осталась безучастной к моей дерзости. Хотя нутро подсказывало, что отчужденное поведение красавицы было напускным и лживым.

Как и все вокруг!

– А как же иначе? Мы ждали вашего грандиозного появления долгие века – время, что отнял у нас ваш драгоценный дедушка.

Я хотела беззастенчиво высказать, что демоны сами нацелились на Абракс и получили достойный отпор, но меня одернули:

– Прошу простить, Люцифер… – Аваддон чуть шагнул вперед, заслоняя меня массивным телом, будто готовился держать удар.

Еще бы, я ведь с ходу нарушила все предупреждения! Должно быть, так сказывался плен, делая меня равнодушной к жизни, которая больше мне не принадлежала.

– Моя обожаемая супруга еще не совсем свыклась с обычаями преисподней, – отчеканил он. Сердце упало в пятки, а кровь прилила к лицу, но, кроме легкого румянца, я ничем не выказала тревоги.

Огонь в глазу Люцифера вспыхнул, но лишь на доли секунды – как лесной пожар, резко затушенный ливнем. Что‑то сверкнуло и в черной глазнице маски, и я приготовилась к битве. Однако Люцифер не стал нападать.

– Ох, сынок, какие чудесные и неожиданные вести! – Обращение к Аваддону Люцифер подчеркнул странной высокой интонацией, вплетая в голос театральную радость. Он развернулся к встрепенувшейся Лилит, которая всячески игнорировала мое присутствие до этого момента. – Ты слышала, дорогая? Повелитель Смерти умудрился жениться на внучке Ульема Грея и даже не удосужился пригласить стариков на свадьбу. – Люцифер хохотнул и, скрывая раздражение, до скрипа впился ногтями в подлокотники трона.

Демонессы в зале заохали и зашептались, вторя недовольству хозяина бала, а их кавалеры чуть громче, чем нужно, прочистили горло.