Адское пламя
Помню, как, смешавшись воедино, алая жидкость шипела, плавя драгоценные письмена, а проводивший венчание мужчина с кожаными крыльями за спиной громко ругался.
Я хранила в себе благословение семьи Грей, а с силой теней, доставшейся мне от Аваддона, сама стала оружием против демонов.
Двадцать три года назад моя мать – София, принцесса Абракса – ввела в себя во время беременности кровь Повелителя Смерти, тем самым превратив будущего ребенка в новый Грааль. Однако моя исключительная способность, к сожалению, действовала на Принцев Ада не более, чем серная кислота – на человека. Не хватало усиления Небесным Хрусталем, хотя низших и средних по рангу демонов она и так убивала.
Однажды я специально порезала ладонь и прислонила ее ко лбу похожего на сатира существа. Он не представлял опасности, но любопытство взяло верх, и я решила проверить, на что способна скрытая внутри сила.
Верделет[1] умирал в муках, будто мое прикосновение высосало из бедняги жизненную силу через трубочку. Сначала демон ссохся, превратившись в жилистый труп, а потом развеялся пеплом по моим покоям.
От пугающего воспоминания передернуло. Аваддон тогда пришел на истошные крики подчиненного и нашел заметенную под ковер кучку золы.
Это был первый раз, когда Повелитель Смерти прикоснулся ко мне против воли. От Аваддона разило крепким алкоголем и табаком. Он ночи напролет отмечал с демонической свитой какой‑то «важный» праздник, на котором я наотрез отказалась присутствовать.
После свадьбы Аваддон благородно разрешил остаться в изначально отведенных для меня покоях. Он, к счастью, не настаивал на близости, так как понимал, что наш брак – очередной политический шаг. Повелитель Смерти преследовал цель укрепить власть и доказать Люциферу свою значимость.
В Аду чтили не любовь, а выбор, который порождал или увеличивал могущество правящих демонов, так что замужество подарило мне статус неприкосновенности для всех, включая Кайлана.
Тяжело дыша через рот, я старалась восполнить нехватку кислорода в сжатых после пробежки легких. Гонимая по венам кровь помогала яснее думать, а стучавший барабаном пульс заглушал тяготившие мысли.
Опершись ладонью о дверной косяк, мельком взглянула на противоположную комнату с выгравированными на створках розами – покои Аваддона.
Медленно моргнув, я вновь погрузилась в день, ставший роковым для несчастного Верделета. Повелитель Смерти, заметив тогда, как я бесцеремонно сгребаю ногой кучку пепла, сначала рассмеялся, прикрыв рот тыльной стороной ладони, а когда понял, что я потихоньку пячусь от него к кровати, скривил утонченные губы, разозлившись.
Я могла призвать тени для защиты, но бороться со Смертью, владеющей схожей магией тьмы, а тем более способной ее блокировать, бессмысленно, поэтому я старалась лишний раз не провоцировать супруга. По крайней мере, пока не придумаю, как выбраться из замка.
Столкнувшись спиной с опорой балдахина, я замерла под изучающим взглядом чарующих сизых глаз. Их цвет завораживал, напоминая тонкую изморозь на поверхности глубокого озера, и я не могла отрицать влекущий блеск, пригвоздивший меня к месту.
Я шумно сглотнула, а Аваддон резко шагнул вперед, в один миг оказавшись рядом. Из‑за большой разницы в росте пришлось запрокинуть голову, чтобы выдержать игру в гляделки. Алкоголь разрумянил бледные щеки супруга, а его длинная иссиня‑черная коса растрепалась, словно в нее запускали руки похотливые демонессы. Аваддон сдул несколько непослушных прядей со лба и уперся рукой в опору возле моей головы.
– Похоть развращает, а Смерть дарует покой, так почему же Асмодею вновь достается самое лучшее?
Ответить я не успела, да и сомневаюсь, что прозвучавший вопрос того требовал.
Я вспомнила, как на древнюю книгу возложили наши руки, чтобы соединивший нас брачными узами демон мог нанести на запястья парные символы – Звезды Моргенштерна. Словно заново ощутила покалывание от магического пера и чернил, впечатавшихся рисунком под кожу. Стоило обряду завершиться, и я перестала воспринимать излучаемый кожей Аваддона холодок.
В день смерти Верделета меня тоже не тревожил покалывающий мороз на щеках, стоило супругу провести кончиками пальцев по моей скуле, а потом очертить приоткрытые губы. Я даже не успела дернуться, как ореол тьмы окутал Аваддона и, склонившись, он с упоением поцеловал меня.
Я глухо охнула ему в уста, застыв как вкопанная. Повелитель Смерти целовал с требовательным нажимом, а блуждающая по моему лицу рука быстро оказалась на горле. Ощутимо сдавив его, он привел меня в чувство. Как будто с нехваткой кислорода вернулась решимость оттолкнуть мерзавца.
Но я устала от непосильного веса свалившихся невзгод, а в чувственном забвении время переставало существовать. Так что в тот злосчастный день дурманящая идея совершить глупый поступок не казалась такой уж плохой. Даже бурлящий через клапаны сердца страх сдался под прорвавшейся плотиной истерики и жажды спасения от жестокой реальности, в которой гибнет мое королевство, пока я ищу спасения из Ада.
Я расслабилась, и наш поцелуй резко стал нежным и ласковым. Будто Аваддон осознал ошибку и решил исправиться. Он мягко ласкал мои губы своими, а его рука спустилась с горла на мою талию, притягивая ближе. Наши тела столкнулись, как и льющаяся из нас сила. Мрак Смерти смешался с тенями, вырвавшимися из меня потоком, словно крысы на зов заклинателя. Но они не торопились нападать на Аваддона.
Я привстала на цыпочки и положила ладони на широкую мужскую грудь. Аваддон рвано выдохнул, обдав меня терпким дыханием с примесью алкоголя и табака.
Повелитель Смерти был мощным, но менее мускулистым, чем Кайлан. Сравнение с бывшим любовником заставило сжаться, но я не уступила ностальгии, заглушая призыв сердца разгоряченной поцелуем кровью.
– Теперь ты принадлежишь мне… И отныне так будет вечно, – вдруг просипел Аваддон между вдохами, и непроглядный мрак окутал нас со всех сторон.
Я вздрогнула от легкого прикосновения тьмы, а полыхнувший между нами разряд напомнил, с кем именно я уступаю страсти – с монстром, насильно пленившим меня в Аду.
Внутри щелкнул замок, успевший на миллиметр приоткрыть дверь, за которой пряталось трепетное нутро девушки, желавшей доверия и бескорыстной любви.
– Отпусти, ублюдок! – выпалила я и, резко размахнувшись, ударила супруга по лицу, не позволяя больше морочить голову.
Пощечина получилась звонкой, ладонь запульсировала от боли.
Недовольно кривя губы, Аваддон отступил, прижав руку к полыхающей щеке, на которой алыми пятнами проступали очертания моих пальцев.
– Какие грязные слова из такого красивого ротика, мой порочный ангел, – пристыдил Повелитель Смерти и зло усмехнулся.
[1] Верделет – церемониймейстер Ада.
