Акцентор

Перед глазами всплывает его последнее селфи: светлые волосы, карие глаза, резкая линия челюсти и реалистичное тату паука прямо на уровне сердца. Этот парень обладает убийственной красотой и такой же невероятной харизмой, и хуже всего – он знает об этом, ведя себя, как гребаный Бог.

Он нарцисс и социопат. О, Аарон Кинг – определенно социопат.

Я раздраженно вздыхаю, машинально залезая в свой телефон. И снова это мерзкое чувство.

Но почему мне кажется?.. Я оборачиваюсь, растерянно вглядываясь в толпу студентов, но все заняты своим делом.

– Думаю, не стоит пока говорить о выступлении Эль. Как насчет твоей любимой британской группы и каверов Битлз? – спрашивает Катерина мягким голосом.

– Черт, мне нравится эта идея, – Эмма пристально смотрит на меня. – Что с тобой, Элеонор? Ты чертовски побледнела.

– Ничего… я просто задумалась.

Ложь.

Кэтти наливает чай и сует его мне под нос:

– Тебе нужно перестать тратить все свободное время на уроки музыки. Мне не нравится, как ты выглядишь.

Эмма поджимает губы:

– Может быть, Элеонор стоит почитать сказку о Гензель и Гретель, прячущихся в гребаном лесу. После обеда мы покажем тебя врачу. Это не обсуждается.

– О чем вы? – Кэт хмурится, смотря на меня с беспокойством.

Ну вот, я не хотела никого волновать.

– Со мной все в порядке. Правда, – ложь. – Не хотите съездить в Эдинбург на шопинг в следующие выходные?

Заодно пропустим отвратительное кровавое зрелище, мнимое «инициацией».

– Не меняй тему, – говорит Эмма строгим голосом. – И ты не заманишь меня шопингом.

Легкая улыбка приподнимает мои губы.

– Правда?

– Конечно же нет.

Мы переглядываемся и смеемся, вспоминая, что было в прошлый раз: нам удалось скупить половину бутиков на Джордж‑стрит, объесться самым вкусным фиш‑энд‑чипс в Шотландии и поссориться с какими‑то байкерами в баре, потому что наши «Манчестер Юнайтед» проиграли их «Ливерпулю».

Катерина тяжело вздыхает, привлекая к себе наше внимание.

– Вы должны мне невозможно сладкий кофе, долгий рассказ и дюжину пончиков.

– Элеонор выступает спонсором, – Эмма пересаживается на мою скамью, чтобы обнять меня за плечи, и облегчение проносится по каждой клетке моего тела. Может быть, все не так плохо? И я быстро забуду про… ну вы знаете. – Я волнуюсь за тебя, Эль. Ты даже не начала беседу о своих растениях.

– Это тревожный звонок, – кивает Кэт. – Кстати, как твоя рука? Зажила?

Я машинально касаюсь левого запястья.

– Да, все отлично.

– Ты часто падаешь, – Эмма делает паузу. – С тобой точно все хорошо?

– Точно, не беспокойся, – отвечаю я. – И спасибо, девочки, – я обнимаю подруг, чувствуя, как в мои легкие проникает запах фрезий и вишни. – Едем в Старбакс?

Небольшая кофейня в Элгине – наше убежище, наполненное ароматным кофе, вкусной выпечкой и теплыми разговорами. Это должно сработать. Всегда срабатывало.

Девочки кивают.

– Едем в Старбакс.

Боже, благослови малиновый латте и кофейни. Аминь.

 

 

Обычно у меня есть строгое, идеальное расписание, которого я придерживаюсь, чтобы мой разум не сводил меня с ума.

Я также люблю составлять списки и вычеркивать пункты, чувствуя радость от того, что достигла хоть какой‑то небольшой цели. Это ощущение приносит мне дорогие эндорфины и внутреннее спокойствие, за которым я гонюсь больше всего в своей жизни.

Чертов баланс.

И вот он безвозвратно, почти непоправимо нарушен.

Мой будильник звонит в шесть утра, я собираюсь, ухаживаю за растениями, после чего иду в конюшню и катаюсь на лошади, затем принимаю обжигающий душ, пакую сумку и отправляюсь на занятия.

Помимо обязательных предметов, мне необходимо заниматься латынью, философией, сольфеджио, играть на фортепиано и скрипке, а также посещать приют для бездомных, находящийся в Элгине – городе неподалеку от Кингстона.

Вы можете подумать, что я скучная, но я действительно наслаждаюсь каждой минутой своего времени, не тратя ее на что‑то ненужное. Плюс, когда вы заняты, в вашем мозгу нет места для тревожных мыслей.

И вот тревога поглощает меня без остатка.

Я уже неделю чувствую липкую тревогу, не имея возможности отвлечься. Все, о чем я могу думать, это мрачный взгляд и обещание сделать со мной ужасные вещи. Возможно, мне стоило пойти в полицию или хотя бы обратиться в администрацию, но одна мысль о том, что отец узнает о произошедшем, приводит меня в ужас.

Меня воспитали как сильную англичанку, которая никогда не испугается какого‑нибудь подонка и сделает все возможное, чтобы он понес наказание, но мой папа…

Не поймите неправильно, я очень люблю своего отца, но терпимость никогда не была в списке его достоинств. Довольно часто он требователен и жесток, как и полагается судье его ранга, и скорее всего мистер Смит запрет меня в высокой башне, прежде чем простит мне мою выходку.

Однако молчание съедало. И мне казалось, что за мной… что за мной кто‑то…