Акцентор

Я словно погружаюсь в транс. Это какая‑то извращенная версия манипуляций? Я никогда не ощущала такого жара, такого раздражающего чувства, сжимающего все мои внутренности.

Он делает еще один шаг вперед, заставляя меня напрячься. На самом деле, если подумать, хищники всегда были одарены невероятной красотой, чтобы заманивать своих жертв в свое логово. У моего преследователя внушительный рост, слишком широкие плечи и дьявольская улыбка. Даже в маске я могу назвать его привлекательным.

То, что он красив, не значит, что он не хочет тебя убить, Эль.

Я ухожу в сторону, чувствуя, как жар ползет на мою шею и грудь. Я не могу считать монстра привлекательным. Это ненормально.

– Не… не подходи.

– Мм, ты сказала, подойти ближе? Мне кажется, что ты слишком торопишь события, детка.

Мою грудь сдавливает от наглости этого ужасного человека.

Я делаю шаг назад.

Он – шаг вперед.

Мы играем в кошки‑мышки, и, твою мать, ему это нравится.

– Ты знаешь, что твоя кожа чертовски розовая прямо сейчас? Не искушай меня облизать ее.

Я игнорирую его слова и, вздернув подбородок, произношу как можно увереннее:

– Я знаю около ста способов, как избежать наказания за убийство.

– А я знаю около тысячи способов, как его совершить, – он наклоняет голову, маниакально улыбаясь и пожирая меня взглядом. – Мой очаровательный ангел, ну разве мы не идеальная пара?

Мои губы приоткрываются.

Черт меня побери, да что с ним не так?

– Чего ты хочешь?

Я держу пистолет наготове, целясь в то место, где у нормальных людей должно быть сердце. Один выстрел может окажется смертельным, но он точно даст мне фору.

– Я же уже говорил, маленькая мышка. Я хочу тебя. Но прежде чем мы перейдем к основному блюду, я должен получить некоторую компенсацию за неприятную встречу с полицией, которая обидела мое хрупкое эго. Я чертовски разочарован. Как ты могла не прийти на наше первое свидание?

Мой шаг назад.

Его шаг вперед.

Под моими подошвами хрустит ветка, и я вздрагиваю от резкого звука, находясь на пределе своих психических возможностей. Его темные глаза светятся чистым садизмом, когда подонок замечает мой испуг.

– Блядь, – резко бормочет он, переводя взгляд на мои губы. Я задерживаю дыхание, когда его шаги становятся шире. – Стой на месте, Элеонор, пока я не решил, что хочу трахнуть тебя сегодня. Это будет очень грязно и очень грубо – с твоей кровью на моем члене. Вероятно, после этого ты не сможешь ходить, и я буду вынужден нести тебя на руках.

Мои губы дрожат, пока я инстинктивно делаю несколько шагов назад, с ужасом наблюдая, как напрягаются его мышцы.

– Не надо, – умоляю я.

По моим щекам безостановочно катятся слезы, пока монстр напротив меня медленно закрывает глаза и шепчет:

– Твой нежный голос. Теперь моя любимая доза.

Его голос ударяет мне прямо в голову. Однако прежде чем я успеваю собраться и сказать хоть слово, он с ужасающей скоростью оказывается рядом, хватает меня за горло и вжимает в дерево. Я задыхаюсь куда сильнее, чем от долгого, изнурительного бега.

Сначала в легкие врывается табачный аромат с примесью тяжелого парфюма. Затем мой взгляд упирается в кадык, который дергается, когда я шумно выдыхаю.

А потом я окончательно схожу с ума. Потому что его чертовы пальцы… они медленно расстегивают мою куртку и скользят по обнаженным ключицам, вызывая дрожь, которая вибрирует по всей моей коже.

– Почему от тебя пахнет персиками?

Он погружает пальцы в мои темные волосы, затем отводит их в сторону и открывает ухо со слуховым аппаратом. Я дергаюсь, когда его начинают осторожно вытаскивать.

– Шшш, – шепчет он мрачно. – Я лишь хочу получить настоящую тебя, без этой пластмассы.

Мой голос тихий, дрожащий и… приводящий его в восторг, судя по вновь возникшей полуулыбке:

– Но я не буду слышать.

Он наклоняется, чужие губы касаются раковины моего уха и целуют так невесомо, что рыдания прорываются из моей груди с невероятной силой.

Я упираюсь ладонями в твердые мышцы, и когда он вынимает другой слуховой аппарат, мои пальцы намертво вцепляются в ткань его толстовки.

– Разве ты меня не слышишь? – его хриплый голос доносится до меня, как из‑под толщи воды. Вероятно, он говорит громко и отчетливо – прямо возле моего уха, поэтому его слова остаются различимыми. – Отвечай, Элеонор.

Я киваю и крепко зажмуриваюсь, когда медленные поцелуи, словно бабочки, начинают гореть на коже. Господи… почему моя голова так кружится?

– Используй слова. Ты меня слышишь?

Его поцелуй…

Мой украденный вдох…

И так по кругу…

– Да, – шепчу я, не различая собственного голоса. – Откуда ты знаешь мое имя?

– Это глупый вопрос, мышка. Вернемся к персикам. Почему я чувствую этот охренительно сладкий запах?

Его грубые слова действуют на меня не так, как я того ожидаю. Я…

Даже не думай об этом.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но сила, с которой он захватывает мое пространство, заставляет меня оставаться неподвижной, в состоянии повышенной готовности.

Выживание. Вот на что это похоже.

Монстра в маске не заботит тот факт, что я все еще крепко держу свой пистолет. Прикусив до боли губу, я сдвигаю руку таким образом, что дуло упирается ему в живот.

Его губы изгибаются в безумной усмешке, а блеск в глазах разгорается сильнее. Я никогда не видела такого темного, пристального взгляда, напоминающего черное дно океана, готового утянуть тебя на самое дно.

Я сжимаю зубы, даже когда его дыхание щекочет мою кожу, и страх поедает меня заживо.

– Ты неправильно целишься, ангел, – его голос похож на зловещую колыбельную. А затем он крепко хватает меня за запястье и направляет пистолет на свой висок. – Если ты выстрелишь сюда, то я умру почти сразу. Если сюда… – Гребаный сталкер перемещает дуло левее своего сердца, моя кожа покрывается мурашками от его холодных пальцев. – То я буду умирать долго и мучительно.