Аколит в крови по локоть
– Руку ремнём перетяните!
Для удержания багрянца под контролем приходилось прилагать немалые усилия, и у меня зверски разболелась голова, а ещё в груди разгорелось самое настоящее пламя, но всё же спешить не стал и взял паузу. Вскоре неразрывно связанная с кровью магическая дрянь самую малость ослабла, и теперь мне могло хватить одного‑единственного прокола, дабы вырвать её из тела, но руку в этом случае пришлось бы отнять самое меньшее до локтя.
А уж пирамиду бы как окропило!
Нельзя.
– Держите его, будет дёргаться! – предупредил я и запалил стиснутый в кулаке багрянец, а после втёр это магическое пламя в заголённое предплечье духолова.
Гори! Не человек – порча! Давай!
Собранный в одно место багрянец вскипел, но я не позволил ему расплескаться, продолжил стискивать и выжигать, а ещё – потянул к себе. Рука мёртвых дел мастера окуталась призрачным огнём, тот вмиг очнулся и забился – да так, что с ним едва совладали пластуны, но дальше мои усилия принесли свои плоды: связь магической пакости с плотью и кровью оказалась нарушена, и я вытянул весь багрянец вовне.
Кожа духолова покрылась волдырями и ожогами, я сдёрнул с него пламя и спешно впихнул остатки порчи в последнее своё алхимическое вместилище. Стекло заметно раскалилось, но выдержало, мёртвых дел мастер обмяк. Пластуны отступили от него, на смену им пришли ревнители солнца, которые понимали в исцелении несравненно больше тайнознатцев со склонностью к белому аспекту.
Я прилёг рядышком на тёплый камень, уставился в небо. Вскоре голова перестала идти кругом, тогда‑то урядник и потыкал в бок носком ботинка.
– Хватит бездельничать, молодой! – уставился он на меня сверху вниз. – Насчёт карабина я не шутил! Не найдёшь – взгреют! И уж будь уверен – от себя я тоже добавлю!
Следом ко мне наклонился Червень.
– Идём! – дал он руку и потянул на себя, помогая встать. После обернулся к уряднику. – Схожу с Боярином, а то мало ли.
– Давайте быстрее только! – буркнул Седмень. – Одна нога здесь, другая там!
Пропитавшая фуфайку кровь успела подсохнуть и превратила ткань в наждачную бумагу, пришлось надевать прожжённую на груди куртку прямо на голое тело.
– Карабин мой возьми! – предложил урядник. – Только не потеряй и его ещё, а то сам голову оторву!
– У меня револьвер! – отказался я, представив, как буду тащить обратно кирасу, каску, ранец и сразу два карабина.
Ну его к чёрту! Не ишак такие тяжести на своём горбу переть.
Седмень настаивать не стал и лишь пожал плечами.
– Как знаешь. – А Червеню сказал: – Осторожней там.
Огнич неуверенно глянул на Дарьяна, грудь которого размеренно вздымалась и опускалась, предложил:
– Может, мне с ними?
– Отставить! – отрезал урядник. – Занимаем круговую оборону и берём пирамиду под охрану до подхода передовых частей!
Духолов, исцелённый мной первым, приподнялся на одном локте и сказал:
– Только в дома не суйтесь, а так в городе спокойно.
Червень кивнул.
– Понял. – И двинулся к лестнице, ещё и меня поторопил: – Боярин, шевели копытами!
Я не обиделся – успел за время ежедневных тренировок свыкнуться с подобной манерой общения. Хочет тайнознатец своим подопечным считать, и Царь небесный с ним, пусть считает. С меня не убудет. Учит‑то на совесть, да и сейчас прикрыл, хотя никто ему этого не поручал.
По лестнице я еле спустился, ступеней в ней было – просто страсть. Как мы вдвоём с задохликом из школы Извечного полдня Дарьяна на самую верхотуру заволокли – даже не представляю: книжник‑то на казённых харчах отожрался, мама не горюй! Сейчас безо всякой дополнительной нагрузки спустился, и уже колени болят и мышцы сводит, да и в остальном самочувствие паршивое.
Червень первым выглянул из пирамиды и внимательно оглядел площадь, потом только вышел на открытое пространство с пристроенным в сгибе левого локтя цевьём карабина. Там и мой черёд пришёл.
Ходу!
13‑2
На площади нестерпимо смердело мертвечиной. Вроде бы ничего удивительного, учитывая высоченные кучи распотрошённых тел – вся шутка в том, что ещё полчаса назад этой вони не было и в помине. То ли в небесных омутах пропадали не одни только звуки, то ли свою роль сыграло зависшее над пирамидой солнце. В любом случае пришлось зажимать нос и ускорять шаг, а то бы непременно наизнанку вывернуло.
На краю площади я остановился и завертел головой по сторонам, Червень фыркнул и указал на одну из улиц.
– Туда!
Магический шторм разрушил лишь окраины, центр же заброшенного города нисколько не пострадал, разве что за прошедшие годы сложенные из отёсанных каменных блоков здания заметно обветшали и покрылись бурой плесенью. Сейчас та понемногу подсыхала и осыпалась со стен невесомым прахом.
«Только не суйтесь в дома», – припомнился мне совет духолова, и я мысленно кивнул.
И вправду – не стоит. Уж не знаю, есть ли риск нарваться на какое‑нибудь пережившее волшбу ревнителей солнца чудище, а вот подцепить порчу или даже проклятие там точно ничего не стоит.
Впрочем, и возможную встречу со здешними обитателями или златогорцами я со счетов отнюдь не сбрасывал, шагал и внимательно поглядывал по сторонам. Ещё и ладонь с рукояти револьвера не убирал, вовсе не уверенный в том, что в случае необходимости сумею в полной мере задействовать свои магические способности. Толком оправу я сейчас не чувствовал, да и дух продолжало штормить.
Ядро? Как подступиться к работе с ядром я и понятия не имел. Такое впечатление – во мне дыру выжгло, и не заполнить теперь эту жгучую пустоту ничем и никогда.
Плохо.
А вот кираса – это хорошо.
Лежит посреди дороги, надраенной сталью блестит. И ведь уверен был, что никак не меньше четверти часа за сослуживцами в тумане бежал, а на деле тут до пирамиды рукой подать. Значит, и карабин где‑то совсем неподалёку валяется; магический шторм сюда и близко не дотянулся.
– Ремни обязательно резать было? – ворчливо спросил Червень.
– У меня в ранце запасные есть, – сказал я, поднимая кирасу.
