Ангел с разбитыми крыльями

Мы сходили в кондитерскую, пообедали в ресторанчике и зашли в магазин. Вели себя так, словно ничего не происходит, когда я покупала в мужском отделе одежду для пугающего меня до жути Ангела – футболку, спортивный костюм, белье и кепку, надеясь вскоре о нем забыть.

Новостные каналы в телефоне не листала – боялась столкнуться с правдой, о которой ничего не хотела знать. Я слишком хорошо помнила жизнь Дино и криминальный мир клана Фальконе, чтобы догадаться, что о настоящей причине убийства адвоката Ла Торре вряд ли сообщат в полицейских сводках.

И вряд ли обнаружат виновных. Слишком крупная птица этот адвокат, чтобы стрелять по нему из дешевого дробовика ради пустой охоты.

А еще я могла ошибаться. Ведь я по‑прежнему ничего не знала об Ангеле.

 

Когда мы с Вишенкой вернулись домой, обед на кухонном столе остался нетронутым, и было похоже, что мой гость с тех пор, как оставил меня на кухне, не выходил из спальни.

Проверять не стала. Умереть от потери крови ему не грозило, а вот страх перед холодным незнакомцем никуда не делся – я продолжала ощущать его присутствие даже сквозь стены. И от этого ощущения по‑прежнему было не по себе.

Вишенка тоже замолчала. Прошмыгнула в свою комнату с рюкзачком на спине, ступая тихо на носочках. А вот я задержалась.

Оставила новые вещи на стуле в кухне.

Вымыв руки, сделала для дочери ее какао, а себе сварила кофе. Есть не хотелось. После долгой прогулки по городу, сотни мрачных мыслей и пережитого стресса хотелось спать.

Однако было страшно. Я никому в этой жизни не доверяла. И как показало начало прошлой ночи – не могла доверять даже себе.

Но я оставалась мамой, и страшнее встречи с Ангелом было видеть страх в зеленых глазках Марии. Это был ее дом, а я – ее крепость, которая не имела права обрушиться, какая бы гроза в мои стены ни ударила.

 

Я искупала дочь и переоделась сама. Еще было рано ложиться спать, но мы все равно легли в кровать, а рука потянулась к книжной полке.

В детстве мне мама читала много сказок. Придумывала разные истории, и я еще долго верила, что в печной трубе живут человечки из сажи, золотые кольца достают со дна моря рыбы, а коты, если их накормить сливками, навевают людям добрые сны.

Помнила, что домовых нельзя обижать, они оберегают дом от беды, и если не будешь вежливым со страшими, однажды тебя укусит за губу краб, как капризного Донателло, и утащит в море.

Поэтому я лет до десяти бросала в старую печь в бабушкином доме кусочки хлеба, подкладывала на подоконники конфеты для домового, и с открытым ртом рассматривала толстое золотое кольцо на руке Санто, моего отчима, представляя, какого размера рыбину ему пришлось поймать, чтобы его найти.

Мне нравилось слушать его рассказы о том, как огромная рыбина едва не утащила его на дно, чтобы скормить русалкам. Сын Санто, Дино, в такие моменты громко фыркал и убирался из комнаты, мама пожимала плечами, а мне было все равно.

Какой смешной и доверчивой, должно быть, я казалась в детстве своим родителям, но я бы не вычеркнула из того прошлого ни одного дня.

Сказочный флер давно развеял ветер жизни, но мне хотелось, чтобы Мария как можно дольше верила в лучшее.

И забыла всё, что могла забыть.

– В одной деревушке на берегу реки жил старый мельник с тремя дочерьми. Звали его…

– Мамочка, а ты знаешь сказку про драконов? Только про настоящих! Как в мультике про викингов!

– Знаю. Правда, ее нет в книжке, но я тебе так расскажу. Когда‑то давным‑давно, когда на земле еще жили драконы, а в замках – настоящие короли и королевы, в одном далёком королевстве родилась принцесса…

Когда дочь уснула, я тихонько поднялась и забаррикадировала дверь нашей спальни. Положила телефон у лица, и только после этого смогла уснуть.

А когда проснулась, Ангела в квартире уже не было.

Я ощутила это сразу, едва открыла глаза и спустила ноги с кровати. Моя баррикада осталась нетронутой, я разобрала вещи и вышла в коридор. Осмотрелась.

Он надел новую одежду, а старую забрал с собой. Сварил кофе, поел и вымыл за собой посуду, наверняка для того, чтобы не оставить отпечатки. Исчез, словно его здесь никогда и не было.

И только в стиральном барабане медленно крутилось постельное белье…

 

Глава 5

 

Адам

 

У инока Сержио были длинные белые волосы до плеч, худое лицо и глаза, полные участия и сострадания. Большие и карие, они смотрели на мир так, словно видели в нем печаль.

Такие глаза рисовали средневековые мастера на церковных полотнах. Такие лица изображали искусные художники на стенах храмов, чтобы богатые прихожане шире раскрывали свои кошельки, устыдившись мирского греха пред светлыми ликами.

А еще у инока Сержио было длинное жилистое тело с мозолистыми руками, цепкие пальцы и уродливое сознание психопата.

Когда он нашел меня на берегу реки, избитого течением испуганного ребенка, я два дня прятался под мостом, но еще не разучился плакать и рассказал ему всё. Всё, что страшные люди сделали с моими родителями.

Он выслушал меня внимательно, не задавая вопросов и не спрашивая имен.

Ни моего имени, ни имени убийц.

Я не знал их, но вспомню позже. Заставлю себя вспомнить каждое, восстановив в памяти события того дня по крупицам, пока последняя деталь страшной картины не встанет в пазл. Для этого у меня впереди будут тысячи холодных ночей, которые я проведу в закрытом монастыре свихнувшего безумца. Богатого еретика, отравленного собственной верой и сумасшествием.

– Сколько тебе лет?

– Восемь.

– Пойдем со мной. Бог послал меня, чтобы я спас тебя, мой мальчик. Бог всегда посылает меня, чтобы я вас спасал. Не плачь, дитя. Больше тебя никто не обидит. Глаз божий нашел, а моя длань направит в русло веры и послушания. Отныне ты спасен!