Ангел с разбитыми крыльями
– Садись за стол, Вишенка, – сказала негромко. Дочка тоже оглядывалась в сторону спальни, в которой остался незнакомец, и я заговорила с ней как можно спокойнее. – Я сейчас приготовлю нам завтрак, а потом мы с тобой пойдем гулять. Как хорошо, что сегодня выходной, и нам не нужно никуда уезжать, правда?
– Да.
– Хочешь, мы сходим с тобой в пиццерию или в кондитерскую к Гаспару? Я уверена, к обеду он испечет много вкусных булочек и круассанов! Мы купим наши любимые, шоколадные, и всё, что ты захочешь. На улице еще сыро после вчерашней грозы, но ты ведь у меня смелая девочка, и даже если пойдет небольшой дождик, не побоишься промокнуть?
– Нет, мамочка! Я возьму зонтик.
– Вот и хорошо.
Я сделала для Мари чай со сливками, а себе сварила кофе. Поджарила тосты с ветчиной и сыром, и разрезала на тарелку пару свежих персиков, решив этим обойтись.
Аппетита не было, ели мы обе плохо, напряженно поглядывая то друг на друга, то в пустоту коридора, и завтрак затянулся.
Убрав со стола тарелки, я вымыла чашки и пододвинула к дочери ее альбом и карандаши. Погладила Марию по головке – по золотистым волосам, спрятанным сейчас под камуфляжем темной краски. И поцеловала в щечку.
Обычно мы много времени проводили на кухне, и дочь любила рисовать и смотреть мультики, в то время как я готовила или читала. Альбом и раскраска лежали здесь постоянно, и сейчас могли хоть немного отвлечь малышку, пока я, помня условие Ангела, собиралась приготовить обед. А вернее то, с чем смогут справиться мои дрожащие руки.
Прошел час, но Ангел никуда не исчез, и я продолжала ощущать его давящее присутствие, как рок, сквозь стены.
Тишина тоже давила, я слышала каждое свое движение, каждый шаг и даже дыхание. Это было невыносимо. Мари пугливо поглядывала на меня и, когда стук ножа о доску стал оглушать, я не выдержала и включила в кухне небольшой телевизор. Настроила его на местный телеканал и сделала звук погромче, чтобы просто не сойти с ума и не поддаться панике.
– … Вчера поздно вечером во время жуткой грозы по дороге на свою виллу в Стеццано был убит известный адвокат Федерико Ла Торре, а также двое его телохранителей. Известно, что Федерико Ла Торре было шестьдесят семь лет, сорок из которых он посвятил успешной адвокатской практике. Ла Торре не раз становился звездой судебных процессов, а также ему приписывают тесные связи с итальянским криминалитетом.
…На данный момент полиция уже установила личности убитых и делает всё возможное, чтобы найти виновных. Вдова адвоката, Оливия Ла Торре, успела сделать первое заявление, из которого ясно, что её муж в последнее время опасался за свою жизнь и был намерен оставить адвокатскую практику. Все новости по этому делу вы сможете узнать из наших дальнейших выпусков…
– О, нет… нет!
– …Просим всех, у кого есть любая информация по данному происшествию, связаться с полицией по горячей линии. Телефон местного департамента вы можете видеть на экране…
Я похолодела, ощущая, как волоски на затылке встают дыбом, а ужас, и без того проникший под кожу, распускает щупальца и пронзает тело.
– Я не знаю. Я ничего не знаю! – прошептала, замерев над доской с овощами.
Святые угодники! Этот Ангел на самом деле Азраил, он не соврал!
Я заставила себя ссыпать овощи в сотейник с горячим маслом, повернулась к столу и взяла в дрожащую руку нож. Попробовала резать курицу, но вдруг громко вскрикнула, порезав палец и подскочив от страха, увидев на пороге кухни Ангела.
Нож с громким стуком упал на пол.
Вишенка, впервые увидев нашего гостя при дневном свете, распахнула глаза, вскочила со стула и вжалась в стену между холодильником и углом стола. Кухня в нашей квартирке была такой же небольшой, как все комнаты. Бежать некуда. А этот парень мог поразить кого угодно.
Я так и стояла, замерев, пока он не подошел, поднял с пола нож и, глядя на меня, положил его на стол. Взяв пульт от телевизора, переключил канал.
Заиграла классическая музыка. Тяжелая и быстрая, резонируя низкими звуками в каждом нерве. Снова переключил. Теперь громко взвизгнули шины спорткара и раздался хлопок, от которого я вновь подпрыгнула, а на экране радостно взревела толпа.
Наконец спортивный канал сменил канал о животных, и голос за кадром заговорил о голубых китах в глобальном океане.
– П‑пожалуйста… – я пролепетала не громче дуновения ветра, чувствуя, как слезы застилают взгляд. – Не надо…
Но Ангел услышал.
– Ты поранила палец. Помоги себе, или это сделаю я.
Я схватила салфетку и сжала пальцы в кулак.
– Я… я не буду никуда звонить! – пообещала, всхлипнув. – Я не верю полиции!
– Знаю.
Вишенка тихо плакала от страха, и он это слышал. Я интуитивно прикрыла дочь собой.
– Соле, я же сказал, что не причиню вреда тебе и твоему ребенку. Просто открой дверь, к тебе пришли гости.
– Что?
Но я уже тоже слышала стук во входную дверь и знакомый голос.
Синьора Лидия никогда не пользовалась звонком, это было ее правом хозяйки дома. Приходила она редко, и всегда по серьезной причине.
Сегодня эта причина определенно была. А я так надеялась, что она не заметит нашего позднего возвращения!
Ее голос раздался громче:
– Анна? Девочка, ты дома? Марио? С вами всё хорошо?
Господи. Я в растерянности заметалась по кухне. Схватила сброшенное с волос полотенце и обмотала голову, пряча под него пряди.
Подняв Вишенку на руки, оббежала Ангела, отнесла дочь в спальню и только потом подошла к двери.
Синьора Лидия всегда знала, дома я или нет, поэтому сердце стучало, как сумасшедшее. Если не отвечу, она откроет дверь своим ключом!
Я открыла замок и постаралась успокоить руки, схватившись пальцами за торец двери и проем.
– Д‑доброе утро, синьора Белуччи, – пробормотала, оставив щель в квартиру не слишком большой. Это было моим правом квартиросъемщика – охранять свою частную жизнь.
Женщину это не огорчило, напротив она с облегчением выдохнула:
