Анна Нимф

(TonyAnderson‑ Ariana)

 

Ввиду того, что однажды Алан помог Аманте со сложным клиентом, за нами всегда был зарезервирован лучший столик. Чуть удаленный от остальных посетителей, зато ближний к кромке луга. Хорошо, что ресторан не был окружен забором, и ничто не скрадывало ощущение простора. Я любовалась луной, серебрившей холмы, – их дух чувствовался отсюда. Величественный, спокойный. Отзвук вечности. «Саллери» в целом всегда накрывала аура безмятежности, ибо природа захватывала свое и превращала суетное в мирное, гармоничное.

Пока готовились блюда, мы пили пиво. Только Аманта варила его таким образом, что оставался в солодовой горечи сладковатый абрикосовый привкус. И пузыри на языке и нёбе создавали резкий контраст вкусов, превращая обычный, казалось бы, напиток, в особенный. Скольжение природного пейзажа в моменте – то, на что я могла бы смотреть вечно. Застывший кадр, идеальный, изъятый из мечты – травы, полевые цветы, стрекот сверчков. В него, как ни странно, хорошо вплетался гул голосов и даже музыка от барной стойки.

Сегодня пиво казалось мне особенно вкусным – хотелось глотать его и глотать. Может, напряжение? Так я думала, пока не догадалась… И сразу посмотрела на хитрые лаковые глазки Алана.

– Ах ты, черт… Что ты добавил мне в пиво?

Это ведь он нес его от стойки до столика. Успел колдонуть.

У меня внутри будто образовывалась воздушная подушка из легкости и веселья. Эффект краткосрочный, но очень очевидный. Хотелось хихикать, а ведь еще минут пять назад я устало грустила.

– Немного любви и смеха, – Ал пожал мускулистыми плечами. Все‑таки рубашка ему шла. – Тебе не помешает, ведь так? А то этот вечер тебя просадил.

Зато теперь печали как не бывало. Заиграй сейчас заводной ритм, и я пошла бы танцевать. Половина «колдонутой» кружки сработала, как вагон искристых коктейлей в хорошей компании. Хотелось жить, обниматься. Алана я не могла даже упрекнуть, смотрела на него, широко улыбаясь, а тот улыбался в ответ – он только что «сделал» мой вечер.

«Спасибо, напарник».

«Я тут. Если что».

В этот момент принесли картофель, ребрышки и мой кусок торта. Но торт я отодвинула, подавшись на запах мяса. Ал знал обо всем заранее, переложил часть своего блюда на отдельную тарелку, придвинул мне запасные приборы. Отсыпал картошки – ешь, мол, краса. Сам смачно откусил кусок, прожевал, запил пенным. Вытер губу и усики, довольно выдохнул, после спросил:

– Слушай, там в доме Доры я кое‑что видел – темную структуру, да? Медальон сплел…

– Да, была такая.

– Куда она исчезла так быстро? Пока я кормил хозяйку, паутины не стало, а ведь я даже отсвета твоего пламени не видел…

– Её уничтожил деймон. – После пива с искорками тепла о Вэйгарде было несложно говорить. Скорее, весело.

– Каким образом?

– Закапсулировал все ветви. И, когда я прикоснулась к его заклятью, оно активировалось, уничтожило структуру внутри себя. После черный дымок устремился в небо и сложился в буквы «Пожалуйста».

Алан хмыкнул.

– А он позёр, однако.

Да уж. С такими силами можно было позировать, а можно и нет – эффект восхищения все равно сохранялся. Но вслух я согласилась:

– Точно.

– Слушай, а он однозначно на тебя серьезно нацелился. Раз всё сделал именно так.

Тут не имело смысла ничего говорить, потому как Ал был прав. И теперь, расправившись с аппетитным ребрышком с чужой тарелки, перекочевавшим на мою, ухмыльнулась я:

– В следующий раз, когда ты пожелаешь, чтобы меня нагнул некий доминант, можешь сразу отправлять адресно. Знаешь, к кому и куда.

– Ну уж нет, к нему я тебя не отправлю никогда. Это… слишком. И вообще, я заткнулся насчет доминантов, всё, баста.

Ветерок колыхал края салфеток, лежащих под тарелками; с холмов продолжало течь незримое спокойствие. Интересно, что за ними? Никогда там не бывала, потому как в ту сторону почему‑то не было проложено дорог.

– Что, Роб лучше?

Напарник, не любивший что‑либо признавать, вынужден был‑таки кивнуть.

– Да. Роб проще, понятнее. Пусть будет он.

Официальное разрешение быть с мужчиной, которого я выбрала на данный момент, заставило меня рассмеяться:

– Спасибо! Но в целом я считаю так же – он хотя бы понятнее.

Так что мы сошлись на Роберте.

– А ты? – я с любопытством смотрела на Ала, запихивающего в рот сразу две картофелины.

– Что – я?

– Каких девчонок предпочитаешь?

Собственно, я знала ответ.

– Простых, веселых. Чтобы могли выслушать…

– Поддержать? Понять? – мне вдруг очевидным стало кое‑что еще. Алан, росший с одной лишь матерью, никогда не знавший своего отца, называемого в его семье «странником» (потому как пришел, побыл, ушел), искал нечто особенное. И вовсе не простоту и легкость. – Ты тоже ищешь её…

– Кого?

– Истинную пару.

– Ну нет! Никогда.

– Да‑да, даже не отпирайся. Хочешь… и в то же время боишься её найти. Потому что, если найдешь, она зарубит на корню все остальные твои похождения.

Вот и новый повод посмеяться.

– А это здорово? Вот ты её нашла, истинную пару, легче жить стало?

– Не особенно.

– Вот и я о чем. – Вновь улыбались мы оба. После Алан, наевшись, откинулся на спинку лавки, отпил еще пива. – Слушай, пойду я, пролечу над постояльцами. Запущу заклятье сбора данных, посмотрю, не владеет ли кто информацией, представляющей для нас интерес.

– Давай. Опять станешь светлячком? – метаморфозы всегда меня веселили.

– А кем еще? Хочешь, пройдусь мимо всех дряхлым светящимся призраком? Упаримся потом обратно столы переворачивать и осколки от кружек собирать после. И Аманта не обрадуется, что посетители разбежались.