Аргумент весомей пули

12‑3

 

Барак, топчан, тюфяк.

Белое пламя атрибута не повредило ни рогоже, ни соломе, а вот всяческую кровососущую живность извело под корень, но от зуда поутру меня это всё равно не уберегло – несмотря на оконные сетки, постарались драные москиты. Когда просыпался ночью, то слышал звон их крылышек, парочку даже прихлопнул. Всякий раз после долго ворочался с бока на бок, поскольку засыпать без Беляны было в высшей степени непривычно, но усталость неизменно брала верх, забывался в беспокойной полудрёме.

По сигналу побудки пластуны вытащили тюфяки и одеяла на просушку, пошли умываться и бриться. Затем расселись на брёвнышках вокруг костров, дабы заморить червячка. Давали кашу с мясом, хлеб с маслом, горячий травяной отвар и даже чёрный кофе. Поел с немалым аппетитом, пусть компанию и составлял десяток матёрых головорезов.

С расспросами те не лезли и всё больше присматривались, ну а я в свою очередь присматривался к ним. На первый взгляд сослуживцы выглядели разношёрстней некуда, и вместе с тем все пластуны чем‑то неуловимо друг на друга походили: будто волны обкатали случайные камушки, придав им одну форму и более‑менее уравняв в размерах. Разумеется, кто‑то был выше, а кто‑то ниже, да и телосложением молодчики отличались друг от друга, но громил среди них не наблюдалось вовсе, все до единого – жилистые и гибкие, ровно балаганные акробаты. Стрижены коротко, лица загорелые, одни с усами, другие с короткими бородками. Несколько человек красовались каторжанскими клеймами.

Ещё с нами завтракал ученик школы Карающего смерча, прозванный местными острословами Сквозняком. Впрочем, как мне показалось, выбором клички его притеснения и ограничились. Он уже вписался в десяток. Я покуда ещё нет.

В подручных у младшего урядника ходил каторжанин по прозвищу Край. Был он среднего роста и не самого богатырского сложения, но вот ладони имел что твои лопаты. Как видно, вдоволь кайлом помахал. Пока сидели у костра, Край неотрывно следил за мной, ему же велели сопроводить меня на склад.

Помимо формы, ботинок, ранца и одеяла вчера я уже получил несколько комплектов исподнего и ткань на портянки, а без оружия вполне мог обойтись, но отнекиваться не стал, кивнул младшему уряднику и спросил:

– Вещи в бараке оставлю? Не пропадут?

Хомут расплылся в улыбке.

– У нас не воруют!

– Не о том речь, – усмехнулся я. – Просто возьмут без спроса, не ради корысти, а из любопытства, а там кое‑какие магические безделушки, как бы чего не вышло. Не хочу, чтобы ко мне претензии возникли.

– У нас за излишнее любопытство носы отрезают, – заявил один из попивавших кофе пластунов.

– Именно! – подтвердил Хомут. – Но ранец всё же возьми, не в руках же патроны понесёшь.

Я поднялся с брёвнышка, внимательнейшим образом изучил штанины и, сбегав в барак, двинулся за своим провожатым. По пути у одного из костров приметил Огнича, компанию ему составляла парочка деревенских крепышей, сдружившихся за время плавания с покойничком Лбом. Отсалютовал им на ходу и поспешил за пластуном.

– Иду‑иду!

Кладовщик в обмен на какую‑то отмеченную печатью бумажку выложил на стойку короткую пехотную саблю, пробковый шлем, крупной вязки фуфайку и зачарованную кирасу, тяжеленную и неудобную, а после взял из пирамиды рычажный карабин и с вопросительным видом оглянулся.

Край ухмыльнулся.

– Давай‑давай! И патронов побольше отсыпь.

– Поучи ещё меня! – буркнул дядька, выложил карабин на стойку и зазвенел ключами, отпирая обитый железными полосами ларь. – Сколько положено, столько и выдам!

– А ты чего молчишь, молодой, будто не колдун? – поинтересовался вдруг Край. – Все ваши от кирас и оружия по первой руками и ногами отбиваются.

– Дают – бери, бьют – беги, – буркнул я и, расстегнув прихваченный с собой ранец, начал прикидывать, что именно получится в него убрать.

Пластун скривил в улыбке уголок рта.

– Может, и разойдёмся краями, если и дальше дурить не станешь.

– Всенепременно разойдёмся, – подтвердил я.

Навьючили меня в итоге почище ишака. Пришлось даже снять куртку и надеть кирасу, ибо тащить в руках её никакой возможности не было. Край на пару с кладовщиком помогли подогнать ремни зачарованного доспеха, но этим их содействие и ограничилось. Помочь донести мою поклажу до барака каторжанин не предложил, да и шагал он на обратном пути всё так же споро, как и по дороге на склад.

Вернувшись в расположение пластунов, я хотел было скинуть доспехи на койку, чтобы разобраться с ними позже, но не тут‑то было. Вызвали на улицу в полной боевой выкладке.

Шлем постоянно сползал на лоб, Хомут рассмеялся:

– Ничего, приноровишься! Простым стрельцам стальные выдают – вот там и впрямь беда, а пробковые милое дело носить.

Я ничего не ответил и попытался сдвинуть саблю, дабы её ножны не колотили по ногам. Сделать это помешал патронташ, ничего не оставалось, кроме как расстегнуть пряжку и перецепить всё заново. Ремень карабина соскользнул, я едва удержал оружие от падения в грязь и прислонил его к стене, начиная понемногу закипать и уже сожалея, что не догадался оставить в бараке револьвер.

Тут‑то к нам и подошёл Огнич с парой деревенских дуболомов, навьюченных ещё почище моего, а следом появился Сквозняк и пяток простецов наших с фургонщиком лет или самую малость постарше.

– Готовы к забегу по джунглям? – с гаденькой улыбкой спросил Хомут вроде как у всех, но глядел он при этом исключительно на меня.

И да – все были готовы, а вот я – нет. Просто остальных успели натаскать за лето, а мне пришлось начинать с нуля. Немудрено, что оказался отстающим сразу, как только вошли в те самые джунгли. Хомут, который прихватил с собой на вылазку ещё трёх бывалых пластунов, ни черта не объяснял и лишь сыпал колкостями, явно намереваясь вывести меня из себя, дабы спровоцировать на конфликт, но я всё больше наблюдал за другими, пытаясь перенять их ухватки, и на его шутки‑прибаутки не реагировал. А вот когда на обратном пути нас завели в топь, я если и показал себя хуже матёрых бойцов, то не так уж и сильно.

Болото – мой дом родной, пусть даже это и совсем другое болото.