Аргумент весомей пули
Взмок, но справился, а вот покрыть шар тонкой плёнкой отторжения так и не сумел – сколько ни пыжился, всякий раз её разрывало и сдирало.
– Тут от внутреннего равновесия играть нужно, – подсказал Сквозняк.
– Да я его достиг так‑то!
– Я тоже. Только нет предела совершенству!
Беззвучно чертыхнувшись, я поскрёб левую щёку, отошёл в сторонку и уселся на разогретый солнцем валун. Смежил веки, погрузился в медитацию. Вроде как даже то самое состояние гармонии уловил, сосредоточился на нём в попытке выпростать сознание за пределы тела и – никак, будто соринка в глаз попала.
Только не соринка, конечно же – нет. Это несбалансированность абриса сказалась. Вроде бы подогнал друг под друга левую и правые части, но именно что – вроде бы. Если уж глаза до сих пор так цветом и не сравнялись, о каком балансе тут говорить?
Я перебрал в памяти описание всех виденных в подвале приюта схем и остановился на одном из подходящих упражнений. Пусть оранжевая энергия и пережигалась в чёрную непосредственно в ядре, но всё же втянул в себя небесную силу и принялся гонять её не только по оправе, но и по кругу сцепленных рук. Так до самого ужина и провозился, время от времени отвлекаясь на отработку своей старой схемы огненного шара – пусть аркан и получался излишне сложным, зато равных ему по убойной мощи у меня попросту не было.
Уже перед самым отбоем припёрся урядник Седмень, он собрал всех новобранцев и взялся втолковывать нам всяческие служебные премудрости, но у меня слипались глаза, и я больше клевал носом, нежели прислушивался к его словам. Едва дотерпел до разрешения разойтись, сразу ушёл в барак и завалился на тюфяк.
Спать!
Разбудили меня, выплеснув на голову ведро воды. Нет, так‑то всего от души окатили, просто тело прикрыло накинутое сверху одеяло.
В Гнилом доме всякое случалось, среагировал я, ещё даже толком не проснувшись: подскочил с койки и полоснул ампутационным ножом отпрянувшую назад тень.
Жалобно звякнул подставленный под удар жестяной бок ведра, а достать Края вторым замахом помешал резкий окрик Хомута:
– Хватит!
Я проморгался и зло прошипел:
– Совсем охренели?!
Обливший меня каторжанин бросил в ответ:
– Да это ты, молодой, в край оборзел!
Неожиданная побудка коснулась не меня одного, остальные пластуны уже тянулись на выход, лишь Сквозняк ещё отфыркивался и вытирал мокрые волосы.
– Собирайся! – прорычал Край, ставя на пол поцарапанное ведро.
– В следующий раз можешь и не успеть отскочить, – предупредил я и с обречённым вздохом взялся облачаться в зачарованную кирасу, благо спать лёг одетым.
Но расслабился рано, все неожиданности на сегодня ещё не закончились.
– Чего от тебя Чеслав хотел? – потребовал вдруг объяснений Хомут.
– У него спроси, – посоветовал я.
Край хрустнул костяшками пальцев.
– Не дерзи, молодой! – потребовал он. – Отвечай, а то пожалеешь!
– Прокляну! – коротко пригрозил я.
Каторжанин осёкся, а вот на младшего урядника мои слова никакого впечатления не произвели.
– Нам тут крысы не нужны! – прямо заявил Хомут. – Либо вскрывай карты, либо с задания можешь и не вернуться!
По спине пробежались мурашки, и мне бы прислушаться к гласу разума, сдать назад, только не смог себя переломить.
– Ты кого крысой назвал, а? Много на себя берёшь, старшой!
Потянул в себя небесную силу, но драки не случилось.
– Язык прикуси, пока не отрезали! – посоветовал Хомут. – А то живо бока пообломаем!
– Просто команды не было! – ухмыльнулся Край.
Тут‑то от двери и прозвучало:
– Заканчивайте балаган!
Хомут обернулся к заглянувшему внутрь уряднику и указал на меня:
– Да он…
– Завязывай! Его по своим делам тягают, знаю точно, – заявил Седмень и повысил голос: – Шевелитесь!
Вроде ничего такого он и не сказал вовсе, а меня холодком так и продрало.
Черти драные! Опять в какое‑то дерьмо вляпался!
После построения и переклички мы распределили порядок движения со вторым десятком и выдвинулись к воротам. Помимо урядника среди пластунов было ещё два бывалых тайнознатца, у обоих просматривалась склонность к белому аспекту.
Территорию лагеря покинули без единого вопроса – караульные нас если только пересчитали, а дальше по неприметной тропке мы пересекли расчищенное от деревьев пространство и углубились в лес. Шли споро и преимущественно тихо, разве что бойцы во главе колонны орудовали то ли саблями, то ли мачете, разрубая лианы и густые кусты, да время от времени спотыкались и чертыхались новобранцы.
Меня так и переполняли вопросы, но ничего не оставалось, кроме как теряться в догадках. К расспросам ситуация не располагала совершенно, и это даже если не брать в расчёт недавнюю перепалку с Хомутом. Впрочем, приказа взять меня в оборот тогда точно не давали, всё случившееся было не более чем очередным прощупыванием. Надавили, поглядели, оценили. Наверное, так.
Порядок продвижения в колонне постепенно менялся, некоторое время спустя пришёл и мой черёд прорубаться через джунгли. Намахался своей короткой пехотной саблей вволю. Где‑то получалось двигаться звериными тропами, но зачастую приходилось выискивать дорогу в непролазных вроде бы дебрях. С потревоженных веток сыпалась всякая мелкая погань, лицо то и дело облепляла паутина, вокруг вилась кровососущая мошкара. Под ногами хлюпала влажная земля, кираса натёрла плечи; я попросту возненавидел и её, и пробковый шлем, и ранец с винтовкой. Ещё – пожалел, что взял с собой револьвер.
Шли, шли, шли.
Долго.
