Аргумент весомей пули
– Не, Боярин! – рассмеялся ученик школы Расколотой тверди. – Медитации – это другое. Тебя ж будто бельё отжимали!
Я вопросительно глянул на Дарьяна. Тот неопределённо повертел растопыренными пальцами.
– Ну не прям как бельё…
– Но вроде того, – усмехнулся Огнич, забирая фляжку. – Уж думали, не доедешь.
– И ничего мы так не думали! – насупился книжник.
– Ага! – осклабился один из троицы учеников школы Расколотой тверди. – Нам вообще по фигу было!
– Рад за вас, – хмыкнул я и спросил у фургонщика: – Огнич, долго ещё?
Тот пожал плечами.
– Часа полтора, наверное.
– Покемарю тогда чуток, – решил я и попросил: – Даря, растолкай минут за пять.
Но дремать, разумеется, не стал, вместо этого вновь озаботился стабилизацией взбаламученного духа. В итоге прикатил в лагерь стрельцов не просто разбитым после долгой дороги, но ещё и безмерно вымотанным. Дальше – больше. Только провели перекличку вновь прибывших, и все сразу куда‑то ушли, не дожидаясь дальнейших указаний, топтаться на небольшом плацу остались только я и Дарьян. Нам тут бывать ещё не доводилось, вот и растерялись.
– Новенькие? – уточнил какой‑то урядник и распорядился: – Ждите!
Я кивнул и огляделся. Все дома как один оказались возведены на невысоких сваях, да и не дома это были, а бараки – вытянутые и крытые соломой. На их постройку пустили стволы какого‑то непонятного дерева, походившего на тростник‑переросток, Дарьян заметил моё недоумение и подсказал:
– Бамбук!
Понятней не стало, но от вопросов я воздержался, дошёл до поставленного на попа бочонка и уселся на него, принялся обмахиваться шляпой. И без того паршиво было, а от осознания того факта, что невесть на сколько застрял в этой гнилой дыре, так и вовсе к горлу подкатил комок тошноты. Захотелось кого‑нибудь убить или хотя бы даже просто покалечить.
Но местным до новичков никакого дела не было, а я ещё не дошёл до ручки и нарываться на неприятности по собственной инициативе не стал. Пока – нет.
От дома к дому сновали рядовые, немногим реже на глаза попадались младшие офицеры, на нас они если и поглядывали, то безо всякого интереса. Когда неровной ломаной походкой приблизился тип в длинном и ветхом халате, я этому обстоятельству даже обрадовался. Голову незнакомца покрывала широкополая шляпа, лицо скрывала маска, на руках были кожаные перчатки. Чудак нацелил указательный палец на Дарьяна и поманил книжника за собой, тот восторженно охнул:
– Кадавр!
Если прежде я лишь улавливал некоторую неправильность, то после этих слов предельно чётко ощутил присутствие приблудного духа, заточённого магическими формулами в мёртвую плоть.
– Не пропадай! – отсалютовал я на прощание Дарьяну, а сам остался сидеть на бочонке, поскольку кадавру не оказалось до меня ровным счётом никакого дела. Но то – ему.
«По идее должны в госпиталь определить», – подумал я и поднял взгляд на остановившегося напротив крепыша, мордатого и широкоплечего, а попутно угадал присутствие человека сбоку и чуток позади. Именно угадал – приблизился тот совершенно бесшумно, ещё и замер в слепой зоне, где его было не углядеть даже самым краешком глаза.
Ни вскакивать на ноги, ни вертеть головой по сторонам я не стал, вместо этого тихонько‑тихонько потянул в себя небесную силу. Просто так, на всякий случай.
– Револьвер сдай! – потребовал младший урядник, который и приезжал за пополнением в форт.
Чуть выше солнечного сплетения разгорелся жгучий огонёк, я поморщился, глянул на молодчика снизу вверх и коротко выдохнул:
– С чего бы?
Ответ младшему уряднику по душе не пришёлся, он нахмурился и отчеканил:
– Револьверы полагаются только офицерам! Нужно будет оружие – винтовку выдадут.
Кто‑то рассмеялся. Не тихий тип за моим плечом, кто‑то совершенно посторонний, поодаль.
– Ну если только офицерам… – проговорил я и неспешно поднялся с бочонка, отметив при этом, что сновавшие до того между бараками стрельцы теперь позабыли о своих делах и с интересом наблюдают за ходом беседы.
Человек позади не шелохнулся, но я нисколько не сомневался, что при любом неосторожном движении он влепит мне по уху и хорошо если просто кулаком. Так что дёргаться не стал, медленно‑медленно извлёк револьвер из кобуры, перехватил его за ствол и протянул было рукоятью вперёд, но тут же придержал.
– А расписку дашь?
Младший урядник не выдержал роль до конца и нагло осклабился.
– Обойдёшься! И без расписки как с распиской!
Он попытался сграбастать оружие, я чуть приподнял револьвер и ткнул им над протянутой рукой. Тычок пришёлся по зубам, голова молодчика мотнулась, и он на миг позабыл обо всём на свете, стал неопасен. А я шатнулся в сторону, извернулся и раскрытой ладонью перехватил уже летевший в голову кулачище.
Отторжение!
Костяшки рядового хрустнули, но только лишь отражением удара я не удовлетворился, стиснул магической хваткой сразу всю кисть, дёрнул её на себя и крутанул, легко сломав запястье. Следом словно молотком саданул рукоятью револьвера по ключице.
И вновь – в сторону!
Сплюнувший кровь и обломок сколотого зуба младший урядник рванул из ножен мачете, но мне‑то всего и нужно было, что вновь перехватить револьвер. Щёлкнул взведённый курок, и молодчик благоразумно кидаться в драку не стал.
– Конец тебе, щенок! – прошипел он, вытирая натёкшую на подбородок кровь.
Я прицелился ему в колено, но ничего предпринять не успел.
– Что здесь происходит?! – потребовал объяснений выскочивший из ближайшего барака поручик с располосованной сабельным шрамом щекой.
Прежде чем ответить, я снял револьвер с боевого взвода и убрал его в кобуру, лишь после этого улыбнулся.
– Сущее беззаконие, поручик! Грабёж средь бела дня!
12‑1
На всеобщем обозрении устраивать разбирательство офицер не пожелал и пригласил нас с младшим урядником к себе. Пригласил – это велел препроводить троице стрельцов в кирасах и шлемах, при оружии и с белыми повязками на рукавах. Сии деятели определённо отвечали за поддержание в лагере порядка, но пресечь нашу стычку никому из них и в голову не пришло. Стояли и пялились наравне с остальными.
