Артефакт острее бритвы

Я кинул на девчонку мрачный взгляд.

– Ты ведь это заранее знала, да?

– Предполагала, – заявила в ответ черноволосая пигалица и достала из мешочка второе сосредоточие. – Всё, отпускайте его, мальчики!

Лоб с недовольным видом слез с ног книжника и пробурчал:

– А разговоров‑то было!

– Уж лучше так, чем пол и переборки от крови отдраивать! – не согласился с ним Вьюн.

Ёрш кивнул.

– Ага!

Второй узел Дарьян решил сформировать в запястье, и вновь Беляна легко вогнала сосредоточие в его плоть, но на сей раз корёжило паренька не в пример сильнее – даже слёзы на глазах выступили. Да и с койки в итоге подняться не смог, без сил распластался на ней и смежил веки.

– Я в порядке, в порядке… – прошептал он. – Сейчас…

– Хорошо то, что хорошо кончается, – проворчал я и ушёл на своё место.

Мне и самому было откровенно тошно. И припекало, и перенервничал.

– Что там? – спросил Огнич у смотревшей в иллюминатор Беляны.

– Облака, – отозвалась барышня и присела на койку рядом со мной.

– Ты чего пришла‑то? – поинтересовался я. – Неужто соскучилась?

Черноволосая пигалица кивнула.

– И соскучилась тоже. Но вообще просто сил никаких не осталось этих клуш выносить. Послал Царь небесный попутчиц! Истеричку, круглую дуру и шалаву, которая ни о чём кроме мужиков думать не способна!

– Ого! – оживился Лоб. – И кто там на передок слаб?

– Иста! – скривилась Беляна.

– Это ученица которая? – уточнил босяк.

– Да вы губы‑то не раскатывайте! Она любовников постарше предпочитает.

– А чего ж её такую безотказную отчислили? – удивился я. – Беречь должны были как зеницу ока!

– Во‑первых, не отчислили! Её, как и остальных внутренних учеников и наставника Краса, отправили набираться опыта, – поправила меня Беляна. – А во‑вторых, она всерьёз вознамерилась выскочить замуж за помощника профессора Жилена, а он этого почему‑то не оценил. Поматросил и бросил.

Я припомнил дядечку в твидовом костюме и кивнул. Такой надоевшей любовнице назначение за тридевять земель обеспечит и глазом не моргнёт.

– И Огнеяра тоже набираться опыта послали? – справился я об ученике, который запросто мог оказаться строившим мне козни подручным Сурьмы.

– Вроде да, но с ним полная неопределённость, – развела руками Беляна. – Ну или Иста откровенничать не желает.

– А об остальных какие слухи ходят? – полюбопытствовал Огнич. – Что насчёт умника в пенсне и наставника?

– Наставник Крас из бесталанных. Уже двадцать пять, но никак объём ядра нарастить не может и с абрисом тоже полнейший затык, а без этого преломления не пройти и аспирантом не стать. Теперь попробует систему входящих меридианов развить.

– Говорят, он с горя за воротник закладывать начал, – сказал Вьюн и щёлкнул себя по кадыку.

– И вроде с ним по зачётам договориться можно было, – поддакнул Ёрш. – Правда, драл нещадно. Но сам свечку не держал, врать не стану.

– Пяст тоже аколит, – продолжила делиться сплетнями Беляна. – Он из школьных умников, на теорию ритуалов напирает. Его профессор Сивер ума‑разума набираться спровадил. Они на каком‑то диспуте разругались в пух и прах, как говорят. А вообще, слухи ходят, будто школа нами от черноводских торгашей откупилась. Вроде как с неё оброк тайнознатцами собирают.

У Звана глаза что твои пятаки стали.

– Школу?! – охнул он. – И оброком обложили? Да как такое может быть?

– Купчишки – это сила! – заявил Вьюн. – Они весь город под себя подмяли!

Парни затеяли спор, а Беляна поднялась на ноги и оправила платье.

– Ладно, побегу, а то хватятся. Дарьян, пока‑пока! Лучезар, целую!

Она ушла, и я закрыл глаза, обратился к внутреннему зрению, дабы приступить к оценке состояния узлов и меридианов. Расслабляться нельзя! Мне теперь всего ничего до следующего этапа возвышения осталось, а чем раньше стану аколитом, тем быстрее расквитаюсь с долгами.

Ненавижу в должниках у кого‑то числиться!

Просто ненавижу!

 

Снижаться летучий корабль начал на рассвете. К этому времени я уже проснулся, но так и продолжал валяться на койке. Было худо. Узлы врастали в дух, и процесс этот был сродни зубной боли – не позволял расслабиться ни на один драный миг. Ещё и припекало, будто в потроха угли зашили. Под грудиной кололо, запястья резало. Меридианы жгли плоть раскалёнными струнами, и старые нисколько не отставали от новых.

Натрудил, черти драные, энергию по кругу гоняя!

И сколько ни пропускал через абрис небесную силу, сколько ни укреплял узлы – всё без толку. Становилось лишь хуже.

Дарьян и вовсе был молочно‑белым, его физиономия слегка даже отдавала зеленью. Но книжник не жаловался и не роптал на судьбу. Лишь охал, когда начинало мотать из‑за боковых порывов ветра, да берёг правую руку.

– Море! – крикнул вдруг глазевший в иллюминатор Ёрш.

– Ну‑ка дай! – Вьюн оттёр его в сторону и зачастил: – Побережье! Порт! Южноморск!

– Скажешь тоже – Южноморск!

– А вот и скажу!

Парни обступили иллюминатор и принялись толкаться локтями, а пару минут спустя до нас донёсся звон корабельного колокола, следом послышались быстрые шаги.

– Идём на посадку! – прокричал пробежавший мимо двери кубрика матросик. – Всем держаться!

Я уселся на койке и ухватился за стойку, босяки тоже оставили в покое иллюминатор, там задержался один только Огнич.

– На воду садимся! – объявил он, прежде чем метнуться на своё место.

Миг ничего не происходило, а потом меня мотнуло, послышались плеск и скрип обшивки, но сели чище некуда. На волнах после и того сильнее закачало.

Я поднялся с койки и первым подступил к иллюминатору. Успел через толстое мутное стекло разглядеть гавань с портовыми постройками и силуэты кораблей, а потом наша шхуна легла на новый курс и поплыла в открытое море.

Стой! Куда?!