Азимут между пламенем и порчей

«И ты снова окажешься крайним», – подумал я, но вслух ничего такого говорить не стал, не желая лишний раз раздражать собеседника. Правда, и промолчать не смог, буркнул:

– Это не мне говорить надо, а епископу!

Шалый отмахнулся.

– У епископа связаны руки! Владения дворянских домов неприкосновенны, да и не факт, что при таком подходе получится раздобыть хоть какие‑то доказательства преступной деятельности! А не получится – и разразится грандиозный скандал с непредсказуемыми последствиями. Как пить дать, разбирательства дойдут до архиепископа или даже до наместника Царя небесного!

Я лишь пожал плечами.

– Риск – дело благородное! Так говорят, да?

Священник не удержался от брезгливой гримасы.

– Да риск тут ни при чём! Даже если у нас и получится что‑то нарыть, ни светский суд, ни суд церковный не примут добытые противозаконным образом доказательства, и дом Синей птицы выйдет сухим из воды. А они замараны во всём этом по уши!

– Точно?

– Точнее не бывает! – подтвердил Шалый. – Не возьмусь утверждать, будто они покровительствуют торговле детьми или человеческим жертвоприношениям, но однозначно причастны к насилию, истязаниям и даже убийствам воспитанников сиротской общины! Но самое главное – не прищучим дворян, и они начнут мутить воду, а политическая обстановка в Южноморске сейчас и без того далека от идеальной. Обстряпать всё нужно без шума и пыли.

Я нехотя вздохнул и спросил:

– Что именно – всё?

– Если дом Синей птицы перестанет существовать, то утратят силу и дарованные им привилегии, – заявил священник столь спокойно, словно речь шла об уничтожении какой‑нибудь банды лиходеев.

На какое‑то время я попросту утратил дар речи, затем недоверчиво уточнил:

– Вы собираетесь вырезать весь дом?

– Во‑первых, не я, – покачал указательным пальцем отец Шалый. – Во‑вторых, в подобном размахе нет ровным счётом никакой нужды. Достаточно устранить старших тайнознатцев, чтобы дом перестал быть домом и лишился большей части своих прав. В нашем случае – достаточно убить одного‑единственного асессора.

– В вашем случае, – поправил я собеседника. – Вам надо, вам и карты в руки!

Священник меня словно не услышал.

– Но, конечно, лучше бы сразу избавиться и от наследника. Он лишь недавно прорвался в аспиранты, но всё же может стать проблемой, если затребует время для вступления в права наследования и подтверждения статуса асессора. Младший сын главы дома только пиковый аколит, опасности нашим планам он не представляет. – Шалый задумался и покачал головой. – С другой стороны, он ничем не лучше родичей, да и кровь – не вода. Эта троица должна умереть, судьбу же остальных домочадцев препоручим Царю небесному.

– Не собираюсь никого убивать! – отрезал я. – И уж тем более не собираюсь связываться с асессором!

– Со стареньким дряхлым асессором, который так помешался на силе родословной, что озаботился рождением наследников лишь в самых преклонных годах. Да и от родни он по той же причине избавился. Там весь дом…

– Два с половиной тайнознатца, – сказал я, припомнив высказывание брата Резкого.

– Именно! – улыбнулся Шалый. – И раз уж у нас нет никакой возможности добиться справедливости на земле, тебе придётся отправить этих грешников на суд Царя небесного.

– Придётся? Вот уж нет!

– Придётся‑придётся, – уверил меня священник. – Да и чего ты артачишься? Пять тысяч целковых на кону стоит!

– Это мои деньги! Я ничего не потеряю, но ничего и не приобрету!

– Ну вот ты уже и торгуешься! – благодушно рассмеялся Шалый, но глаза его остались холодными, а взгляд острым. – Пойми, ты уже подговорил соучеников напасть сегодняшней ночью на дворянскую обитель, дабы избежать наказания за похищение ребёнка!

У меня поначалу едва челюсть от изумления не отвисла, а после накатило бешенство.

– Вы всерьёз собираетесь натравить аколита и пятёрку адептов на полноценного асессора?! Да это чистое самоубийство!

– На старого дряхлого асессора и парочку его недалёких отпрысков, которых куда больше возвышения интересуют юные сиротки, – поправил меня Шалый. – И не одного аколита и пятёрку адептов, а трёх аколитов и четырёх адептов, у каждого из которых за плечами такой боевой опыт, который никому из дома Синей птицы и не снился! И уж поверь, я слишком долго возился с твоими соучениками, чтобы просто взять и послать их на верную смерть! У вас есть все шансы справиться!

Я скрестил на груди руки и отрезал:

– Чем совать голову в петлю, проще податься в бега!

– В бега податься ты всегда успеешь, – заявил явно начавший терять терпение священник. Он подошёл к столу и достал из планшета стопку листов. – Почитай‑ка, что нам удалось нарыть! После самому тех нелюдей прикончить руки зачешутся!

Ничего мне читать не хотелось, а руки чесались выставить Шалого за дверь, но с ним подобный номер точно бы не прошёл, так что присоединился к священнику. Взялся проглядывать листы – те оказались протоколами опроса немногочисленных воспитанников сиротской общины, которых удалось разыскать церковным дознавателям. Упоминалось там всякое. Попались и показания Плаксы – и пусть девчонка мало что видела и слышала, именно они произвели наиболее сильное впечатление. Остальным особой веры не было, а эта малолетняя простушка ещё по дороге в город что‑то такое пищала. И вправду захотелось извести дом Синей птицы до последнего человека.

Насилие, растление, истязания, убийства. И всё это – на протяжении нескольких лет. И до всего этого никому не было никакого дела. А как самих задели за живое, так и засуетились, будто скипидаром одно место смазали!

От злости стало трудно дышать. Но хоть и возникло настоятельное желание поквитаться за босяков, идти на поводу у священника я не собирался. Нацепил на лицо маску Лучезара, кинул листки на стол и с невозмутимым видом заявил:

– Будет чрезвычайно прискорбно, если эти изуверы сумеют уйти от наказания. Но этот груз ляжет отнюдь не на мою душу!

Пустое! Отец Шалый был слишком хорошим картёжником, чтобы получилось его обмануть.

– Выправлю тебе церковную подорожную, – пообещал он, сочтя возможным повысить ставки. – Метка с духа рано или поздно слетит, а с подорожной всё Поднебесье объехать можно! И учти – если затея с домом Синей птицы провалится, меня в сторонку отодвинут, и тобой совсем другие люди займутся. Так не лучше ли соученикам подсобить, чтобы они уже точно дров не наломали?

До чёртиков не хотелось плясать под чужую дудку, вот я и буркнул:

– Нешто вам больше задействовать некого?

– Нет! – отрезал Шалый. – Мне ещё налёт на сиротскую общину устраивать!