Азимут между пламенем и порчей
Я вздохнул и сдался, правда, виду не подал и сказал:
– Подорожная – это хорошо, но мало.
Священник разом напрягся.
– Не люблю, когда пытаются залезть мне в карман!
– Не в карман, а в епископскую казну!
Отец Шалый покачал головой.
– Я действую на свой страх и риск и не получу из казны ни гроша даже в случае успеха! – отрезал он. – И хватит уже торговаться – не на базаре!
Но я набычился.
– Да и чёрт бы с деньгами! А как насчёт знаниями поделиться? Аркан какой подкинуть или подсказать, какие книжники трактатами о магии из‑под полы торгуют?
Шалый так и скривился.
– Самодеятельность в тайном искусстве могут позволить себе лишь гении! – отрезал он, но тут же осёкся, наморщил лоб и спросил: – Головы на Диком поле ты ведь неспроста отрезал, так? В Черноводск намылился?
С ответом я торопиться не стал и для начала убрал стеклянные ёмкости в новенький кожаный саквояж.
– Допустим, – буркнул, рассовывая меж их стеклянными боками исподнее. – И что с того?
– Дам тебе рекомендательное письмо к одному своему знакомцу, он замолвит словечко перед школой Чернопламенных терний. Аспект для тебя не самый подходящий, но раз уж отказался принимать багряный аргумент, лучшего варианта в нашей глуши не сыскать.
– С паршивой овцы хоть шерсти клок! – выдал я и спешно отступил на шаг назад. – Но‑но! Это народная мудрость!
Священник недобро зыркнул и потребовал:
– За языком следи!
Я чуток расслабился и уточнил:
– Что за аспект у тайнознатцев дома Синей птицы?
– Ледяной, – подсказал Шалый и потребовал: – Собирайся!
– Не самые удобные противники для огневиков, – отметил я, начав складывать в стопку валявшиеся на столе листы.
– Верно и обратное, – отметил священник и посоветовал: – Всё с собой забирай, не стоит больше сюда возвращаться. Раз уж тебя установили, наверняка и наблюдение организовать не преминули.
Я озадаченно хмыкнул и спросил:
– А как быть с судебным заседанием?
Отец Шалый пожал плечами.
– Сделаете всё как надо, и оно просто не состоится. Ну а если судья заартачится… – Он вытащил из планшета и продемонстрировал мне документы о передаче Плаксы и Мелкой в церковный приют южноморской епархии. – Вот это снимет решительно все вопросы.
– Чужое брать нехорошо, – нахмурился я и уже с нескрываемой угрозой добавил: – И даже чревато…
Священник беспечно рассмеялся.
– Не забывай, кто избавил тебя от тюремной баланды, сын мой!
– Да уж не забуду, отчим!
15‑4
Гостиницу мы покинули через чёрный ход. В заднем проезде нас дожидалась карета – погрузились в неё и покатили прочь. Ехали молча. Разговор не клеился, да и говорить мне с Шалым было особо не о чем. К тому же я был зол и зол просто безмерно. И на него, и на себя самого. Если раньше из‑за долгов под чужую дудку плясал, то сейчас попросту через колено сломали. Ясно и понятно, что плетью обуха не перешибёшь, но даже обещанное вознаграждение настроения нисколько не улучшило.
Бесит! Как же меня всё это бесит!
А ещё – пугает. И не самую малость, а нормально так, до дрожи в поджилках. Шутка ли – полноценного асессора завалить подрядили! Ну или не совсем полноценного, но так у него аспирант с аколитом на подхвате и невесть сколько адептов, не говоря уже об охранниках‑простецах. И пусть боевым опытом тайнознатцы похвастаться не могут, им одной разницы в рангах хватит, чтобы недоучек вроде нас в тонкий блин раскатать.
Захотелось пойти на попятную, но – нет, взял себя в руки, стиснул зубы, сцепил пальцы, размеренно задышал, прогоняя панику и дополнительно распаляя злость. В первом особо не преуспел, зато второе удалось на славу. Заносчивых дворян, которые чернь и за людей‑то не считают, я ненавидел всем сердцем.
– А что за история с Диким полем? – спросил вдруг Шалый. – Ты ведь туда не за головами явился, как понимаю?
Какое‑то наитие подсказало, что вопрос задан отнюдь неспроста, и дабы совсем уж не завраться, я решил придерживаться истории, поведанной на днях Плаксе. Пусть обо мне в протоколе её опроса и не упоминалось, но собеседник расспросить девчонку на сей счёт точно не преминул.
– Знакомому по приюту должок возвращал, – сказал я, глядя в окошко кареты, и усмехнулся: – Пообещал на свою голову…
Привезли меня в тихую округу на западной окраине. Непосредственно к нужному дому карету подгонять не стали – кучер придержал лошадей на ближайшем перекрёстке, а Шалый указал из приоткрытой дверцы на окружённый добротной оградой и яблонями в цвету двухэтажный особняк.
– Иди! Я позже подъеду.
Ничего не оставалось, кроме как спрыгнуть в дорожную грязь, закинуть на плечо вещмешок и зашагать в указанном направлении.
Настроение было ни к чёрту. Пусть резонов отправлять нас на верную смерть у Шалого и не имелось, но чего только люди не делают, когда припекать начинает. А ну как это именно тот случай и есть?
Я чертыхнулся в сердцах и постучал кованым кольцом о железную пластину калитки. С минуту ничего не происходило, затем скрипнул засов и ко мне высунулся Кочан.
– Боярин? – удивился он. – Ты чего тут?
– Говорил же: дела у меня с Шалым! – буркнул я, оттёр плечом парня и двинулся через двор, где стоял одуряющий запах цветущих яблонь. – Чего тут у вас?
– Ждём, – коротко ответил Кочан.
А вот его приятель оказался более словоохотливым:
– Парни отсыпаются, – пояснил Кабан, почесал пузо и полюбопытствовал: – Знаешь, что за работёнку нам Шалый сосватал?
