Баллада о проклятой любви
Ни одна живая душа на Великолепном Севера не знала, что принц Аполлон вовсе не умер, и нельзя было допустить, чтобы правда об этом просочилась в светское общество. В состоянии вечного сна Аполлон был слишком уязвим. Все вокруг считали, что его убил младший брат, принц Тиберий. Эванджелина почувствовала легкий укол вины, зная, что все слухи эти были лживы. Но поскольку Тиберий однажды пытался лишить жизни ее, совесть не мучила Эванджелину так уж сильно.
– Возможно, это последний шанс спасти принца, – пробормотал Хэвелок.
Эванджелина знала, что это не совсем так. Она могла согласиться на предложение Джекса и открыть Арку Доблестей, но сообщать об этом Хэвелоку не стала. В ней все еще теплилась надежда, что существует другой способ спасти Аполлона.
– Вы читали последний выпуск скандальной газетенки? – поинтересовался Хэвелок.
– Ох, нет, я стараюсь избегать новостей, – ответила Эванджелина. Но все же взяла свернутую в трубочку газету, протянутую стражником, и поежилась от холода в салоне кареты.
Ежедневная Сплетня
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЛЮСЬЕН ДЖАРЕТ АКАДИАНСКИЙ!
Автор: Кристоф Найтлингер
Завтра в Валорфелл прибывает новый наследник престола – Люсьен Джарет Акадианский, но о нем уже ходит столько слухов, что даже я не могу отследить их все. Тем не менее мне довелось выяснить, что в те редкие минуты, когда Люсьен не занят строительством жилищ для бедняков или поисками хозяев для бездомных животных, он проводит время, обучая сироток чтению.
Кроме того, наш королевский осведомитель сообщил, что в Волчьей Усадьбе уже вовсю готовятся к следующей Нескончаемой Ночи.
Эванджелина прикрыла глаза, отказываясь читать дальше. Все началось на прошлой неделе. Только с нее сняли обвинения в убийстве мужа, как газеты запестрели статьями о новом наследнике и дальнем кузене Аполлона, коим и являлся Люсьен Джарет Акадианский. Истории о нем казались Эванджелине излишне слащавыми, они представляли Люсьена скорее святым, нежели обычным человеком.
– Интересно, что из всего этого правда? – пробормотала она, покосившись на статью.
– Не могу знать, – коротко отозвался Хэвелок. – Думаю, мы можем полагаться лишь на то, что новый наследник прибудет сюда уже завтра.
Завтра.
Слово прозвучало слишком уж зловеще. Если Люсьен и правда был воплощением добродетели и спасителем сирот и щенков, как писали в «Ежедневных Сплетнях», завтра он все равно займет трон Аполлона. Если только сегодня Эванджелина не найдет способ вернуть своего мужа к жизни.
– Не стоит так переживать, – сказала она, стараясь придать голосу уверенности, которой она на самом деле не ощущала. – ЛаЛа нам поможет.
Наконец карета остановилась, добравшись до нужного места. Все эти искривленные башенки, в которых жили люди Севера или располагались торговые лавки, напоминали Эванджелине перенесшиеся со страниц сказок домишки, крыши которых были слегка припорошены снегом.
Здесь и жила Ариэль «ЛаЛа» Лагримас. Прозванная всеми Невенчанной Невестой, она на самом деле была Мойрой, совсем как Джекс, вот только с ней Эванджелина подружилась. Когда Тиберий отравил Эванджелину, именно ЛаЛа спасла ее, а теперь Эванджелина надеялась, что она найдет способ исцелить и Аполлона.
ЛаЛа стала первым человеком, к которому Эванджелина бросилась за помощью сразу после трагического происшествия, но лишь обнаружила на двери ее жилища табличку со словом «Странствую!». Эванджелина не представляла, куда ЛаЛа могла отправиться, но оставила королевских стражников присматривать за домом. И вчера ей сообщили, что ЛаЛа наконец‑то возвратилась из своих странствий.
Белые облачка пара срывались с губ Эванджелины, пока она взбиралась по ступенькам к дому ЛаЛы. На перилах были вырезаны строчки из сказок, которых Эванджелина раньше не замечала, а сейчас не могла оторвать взгляд.
Давным‑давно жила‑была одна девочка с пушистым хвостом, который вилял всякий раз, когда шел снег.
Потом Эванджелина прочитала про себя другую строчку:
Существовал на свете такой домишко, из трубы которого вместо дыма постоянно вился радостный смех.
Эванджелина подумала, что эти строчки очень подходили дому ЛаЛы, ведь из него запросто мог вырываться непрошеный смех. Фасад был выкрашен в жизнерадостный желтый оттенок в крапинку, а дверное кольцо на белой двери с закругленной вершиной свисало из пасти дракона.
– О, моя дражайшая подруга! – ЛаЛа распахнула дверь прежде, чем в нее успели постучаться. Расплывшись в теплой улыбке, она сжала Эванджелину в крепких объятиях, как будто они были знакомы всю жизнь, а не каких‑то несколько недель. – Как ты вовремя меня навестила. Я столько всего должна тебе рассказать!
Хэвелок остался на страже у входа, а ЛаЛа затянула Эванджелину внутрь и потащила вверх по красочным ступенькам, хотя ее дом в этот раз выглядел довольно мрачно. Стоило переступить порог, как Эванджелина сразу заметила разительные перемены. Она больше не чувствовала себя в этом месте тепло и уютно. Камин не радовал глаз язычками пламени. Мебель ярких оттенков все еще стояла на месте, но стены были оголены, а столы пустовали. Исчезли даже крошечные фонарики в виде птичьих клеток, но один из них Эванджелина все еще обнаружила – он лежал на груде сундуков, придвинутых ко входной двери.
– Ты уезжаешь? – Эванджелина с трудом скрыла разочарование в голосе. Она всей душой надеялась, что ошиблась с выводами, но наряд ЛаЛы лишь подтверждал ее опасения. Обычно она отдавала предпочтение блесткам, перьям или мерцающим юбкам, словно сшитым из русалочьей чешуи, но сегодня ЛаЛа выбрала платье сливочного оттенка с длинными рукавами, которые скрывали татуировки в виде драконьего огня на ее смуглых руках. Подол струился до самого пола, как и положено на Великолепном Севере, но, когда ЛаЛа шагнула к дивану, Эванджелина заметила выглядывающую из‑под платья пару дорожных сапог на каблуках.
– Мне не терпелось рассказать тебе об этом… Я помолвлена! – воскликнула ЛаЛа и вытянула вперед руку, демонстрируя широкий обручальный браслет. Золотой, блестящий и такой же притягательный, как восторженная улыбка ЛаЛы. – Мой жених – лорд Робин Слотервуд [1]. Звучит довольно жутковато, знаю. Но я ведь не собираюсь менять фамилию. Ну, ты знаешь почему… – ЛаЛа бросила на Эванджелину многозначительный взгляд и вдруг рассмеялась.
[1] Slaughter в переводе с англ. «кровавая бойня». (Здесь и далее – прим. пер.)
