Бог злости

Почти не дышу, когда его рука непринужденно сжимает мое плечо, как всегда, когда мы нужны друг другу.

Мы с Брэном всегда выступали единой командой против деспота Лэна.

– Это… совершенно потрясающе, Глин.

Удивленно смотрю на него из‑под ресниц.

– Ты издеваешься надо мной?

– Я не стал бы издеваться над искусством. Не знал, что ты прячешь от нас свой талант.

Я бы скорее назвала это не талантом, а катастрофой, проявлением моей долбаной музы.

Что угодно, но только не талант.

– Подожди, когда мама увидит. Она будет в полном восторге.

– Нет. – Я отстраняюсь от него, и уверения, прозвучавшие ранее, сменяются ужасом. – Не хочу показывать ей… Пожалуйста, Брэн, только не маме.

Она все поймет.

Она заметит ошибки в жирных штрихах и хаотичных линиях.

– Эй… – Брэн обнимает мое дрожащее тело. – Все в порядке. Если не хочешь, чтобы мама видела, я не скажу ей.

– Спасибо. – Я утыкаюсь лицом в его грудь и, наверное, пачкаю его одежду масляной краской, но не отпускаю его.

Потому что впервые после пережитого потрясения я наконец‑то могу расслабиться. Я чувствую себя в безопасности от всех бед.

В том числе от своих мыслей.

Я впиваюсь пальцами в спину брата, и он обнимает меня. Молча. Вот почему я люблю Брэна больше всех. Он знает, как поддержать. Он знает, как быть братом.

В отличие от Лэна.

Спустя некоторое время мы отодвигаемся друг от друга, но он не позволяет мне уйти. Вместо этого он наклоняется и смотрит на меня.

– В чем дело, маленькая принцесса?

Так зовет меня папа. Маленькая принцесса.

Мама – настоящая принцесса. Папа боготворит ее и воплощает в жизнь все ее мечты.

Я дочь принцессы и, следовательно, маленькая принцесса. Я стираю слезы с глаз.

– Ничего, Брэн.

– Нельзя тайком проникнуть в подвал в пять утра, нарисовать вот это, а потом сказать, что ничего не произошло. Можешь говорить что угодно, но что‑то явно случилось.

Я беру палитру и начинаю смешивать случайные цвета, чтобы только занять свои мысли и руки.

Тем не менее Брэн не сдается. Он отходит в сторону, а затем встает между мной и картиной, которую точно выброшу в ближайший костер.

– Дело в Девлине?

Я вздрагиваю, и при упоминании имени друга мое горло сдавливает.

Когда‑то он был моим самым близким другом.

Парень, который понимал мою загнанную музу не хуже, чем я понимала его одиноких демонов.

Пока однажды нас не разлучили.

Пока однажды пути наши не разошлись в разные стороны.

– Дело не в Деве, – шепчу я.

– Бред. Думаешь, мы не заметили, что после его смерти ты изменилась? Ты не виновата в его самоубийстве, Глин. Иногда люди решают уйти, и мы не можем остановить их.

Перед глазами все расплывается, а грудь сдавливает так, что невозможно нормально дышать.

– Просто забудь об этом, Брэн.

– Мама, папа и дедушка беспокоятся о тебе. Я беспокоюсь. Если мы можем что‑то сделать, скажи нам. Поговори с нами. Если не выскажешься, нам не справиться с этой проблемой.

Я чувствую, что разрушаюсь и сдаюсь, поэтому прекращаю смешивать краски и сую палитру ему в руки.

– Лучше создай прекрасный лес в своем стиле с помощью всех оттенков зеленого.

Он берет палитру, но глубоко вздыхает.

– Если будешь и дальше отталкивать нас, то однажды, когда мы тебе действительно понадобимся, Глин, нас не будет рядом.

На моих губах появляется слабая улыбка.

– Знаю. – Я умею держать все в себе.

Однако Брэн не верит и остается рядом, пытаясь выудить из меня информацию. Пожалуй, впервые жалею, что меня нашел именно он, а не Лэн. По крайней мере, Лэн не стал бы давить.

Ему все равно. Брэн слишком сильно тревожится. Как и я.

Однако спустя некоторое время он берет палитру и уходит. Как только дверь со щелчком закрывается, я падаю на пол перед картиной с изображением темного утеса, черной звезды и красных цветов страсти.

Затем обхватываю голову и позволяю слезам вырваться наружу.

К началу дня я готова сбежать, чтобы не сталкиваться ни с кем из своей семьи.

Я собираю чемодан для нового семестра, затем принимаю душ, который занимает, наверное, целый час. Чищу зубы, мою волосы, руки, ногти.

Везде, где психопат касался меня.

Потом надеваю джинсы, топ и куртку, чтобы отправиться в путь. Я достаю телефон и пишу своим девочкам. У нас есть групповой чат с тех пор, как мы были еще в подгузниках, и мы всегда там общаемся.

Ава: Не странно ли, что у меня выпадают волосы из‑за Ари? Она не затыкается, пытается уговорить меня добавить ее в чат.

Сесили: Пусть снова подаст заявку через два года, когда станет совершеннолетней. Мы обсуждаем проблемы больших девочек.

Ава: Проблемы взрослых девочек? Какие, сучка? Не видела ничего подобного в твоем ханжеском меню за последние… девятнадцать лет.

Сесили: Очень смешно. Прям по земле катаюсь. Нет.

Ава: Я знаю, что ты любишь меня, Сес *поцелуй*

Взвалив сумку на одно плечо, я начинаю печатать.

Глиндон: Готова выехать в университет. Кто за рулем?

На самом деле мы можем долететь до острова, и так будет быстрее, но это значит воспользоваться самолетом, а я боюсь летать.

На моем экране высвечивается ответ.

Ава: Не я. Точно. Прошлой ночью мы не спали с родителями, бабушкой и дедушкой, и я чувствую себя зомби.

Сесили: Тогда я поведу. Подождите еще час. Я все еще не наговорилась с мамой и папой.