Бог злости
Остров Брайтон – это большой участок суши, окруженный лесами и морем, где построено множество знаменитых средневековых замков.
Но почти половина территории на протяжении нескольких веков использовалась как образовательный центр. На другой половине обитают местные жители, располагается множество пабов, магазинов и увеселительных заведений для студентов.
Два больших, величественных университета занимают северную часть Брайтона. Один из них американский, а другой, где учусь я, – британский. Поступить в Королевский Элитный Университет – известный как КЭУ – так же сложно, как добиться аудиенции у королевы. Не только из‑за стоимости обучения, которую могут позволить себе только богачи и их дедули, но и из‑за тяжелой учебной системы.
В кампусе есть различные университеты со всеми важными специальностями, такими как искусство, бизнес, медицина, право и гуманитарные науки. Обучение проходит от степени бакалавра до кандидата наук.
Некоторые студенты проводят всю свою молодость в этих стенах, которые напоминают замок, и учатся до тех пор, пока не лишатся сил. Но они все равно не бросают учебу.
Почему?
Потому что те, кто выпускается отсюда, получают диплом, с которым возьмут на любую работу. Основатели Королевского Элитного Университета подобрали лучших профессоров, лучших наставников.
Лучших из лучших.
Под сомнением только местоположение.
Потому что есть одна маленькая деталь, о которой я упоминала ранее. Мы делим север острова Брайтон с не менее известным университетом.
С Королевским Университетом.
Он основан на неизвестные деньги, пришедшие с другой стороны океана. Большинство студентов – американцы, которые носят груз обид. Что забавно, потому что они называют нас снобами, шикарными богатыми детьми.
А они? Они – опасные дети.
Ходят с чипом на плечах[1], и в их взглядах читается желание совершить преступление.
В их университете есть только три основных специальности. Бизнес, право и медицина. Вот и все. Кажется, были гуманитарные науки, но их закрыли.
Сесили говорит, что все дело в том, что им чуждо человеческое. Если КЭУ – шикарный, изысканный и пропитанный запахом старых аристократических денег, то Королевский Университет – это новые деньги, пристальные взгляды и опасные ауры.
Нам сказано держаться от них подальше. Как можно дальше.
И мы так и делаем. Но на спортивных мероприятиях дистанция почти всегда стирается. Но в целом, между двумя кампусами существует невидимая грань. Между шикарными английскими манерами и их американским поведением. Так продолжается много лет задолго до того, как мы с друзьями сюда приехали. На самом деле есть высокая стена, которая отделяет их кампус и общежитие от нашего.
Через которую нельзя перелезть или перепрыгнуть.
Стена, символизирующая глубокую пропасть между двумя университетами. Мы не ступаем на территорию друг друга, если только не проходят соревнования.
Именно поэтому я дергаю Сесили за руку и не даю ей вломиться на территорию их кампуса.
Мы только приехали и сейчас стоим у металлических ворот. На вершине возвышается золотой лев, держащий ключ, под которым начертано изысканным шрифтом: «Королевский Элитный Университет».
Даже Ава, которая в большинстве случаев обнимает свою виолончель, бросила ее и ухватилась за другую руку Сесили.
– Будь благоразумна, Сес. Если ты не нашла свои записи, это не значит, что их взял кто‑то из студентов Королевского Университета. У них нет доступа в наш кампус, помнишь?
Волосы Сесили, окрашенные в серебристый цвет, рассыпаются в беспорядке, когда она пытается вырваться из наших рук. Ее черная футболка с надписью «Как насчет нет?» передает все ее настроение.
– Их дурацкий логотип футбольной команды был приклеен на моем шкафчике. Это они. И я доведу дело до конца.
– И пропадешь без вести? – Я вздыхаю, чувствуя, как напряжение нарастает во мне.
– Небольшая цена за то, чтобы поймать этих придурков.
– Вряд ли ты будешь так говорить, когда они запрут тебя в подвале или еще где‑нибудь похуже. – Ава вздрагивает, а затем шепотом спрашивает: – Ты же слышала слухи о том, что их финансирует мафия? Безоговорочно верю в это. И определенно не позволю, чтобы тебя изрезали на куски, как в мафиозных фильмах девяностых.
– Мы живем в правовом государстве, – решительно заявляет Сесили, и, похоже, она даже верит в свои слова.
– Для кого‑то закон – полная чушь, – отмечаю я, ощущая, как к горлу подкатывает ужас того, что произошло два дня назад.
– Она дело говорит. – Ава трясет головой вверх‑вниз, затем отбрасывает назад светлый хвост. – Теперь мы можем спокойно вернуться в общежитие, не беспокоясь о том, что завтра в море найдем труп Сес? – Похоже, Сесили хочет осуществить свой первоначальный план, несмотря на наши предупреждения. Обычно она спокойна, но только не тогда, когда трогают ее вещи, и, честно говоря, я думаю, что ей наплевать на репутацию студентов Королевского Университета.
Например, вдруг она станет свидетелем их ужасных поступков и захочет заняться их психоанализом, вместо того чтобы броситься оттуда со всех ног прочь.
Она, подобно ее волосам, для меня серебряная, не совсем белая, и может быть испачкана черным.
Безусловно, Ава – розовая, как и ее платье, аура и личность.
– Простите?
Тихий голос прерывает наши с Авой попытки утащить Сесили к себе в общежитие.
Мы делим небольшую квартирку на самом верхнем этаже, которая стоит огромных денег, но, во всяком случае, так мы хотя бы живем вместе.
[1] Chip on one’s shoulder – носить груз обид, обвинять других в своих бедах, вести себя провокационно, вызывая сопротивление.
