Бог злости
– Тебя нужно арестовать.
– Из‑за минета? С твоей стороны было очень мило предложить отсос.
– Я ничего тебе не предлагала. – Огонь закипает в моих венах, и я пытаюсь вырваться, но он безжалостно хватает меня за шею, не позволяя даже пошевелиться.
– О, нет‑нет. Ты сказала, что выбираешь губы, а не киску или задницу.
– Потому что ты угрожал мне!
Он пожимает плечами.
– Все это семантика.
Я смотрю на него. По‑настоящему вглядываюсь в растрепанные волосы и мускулы, проступающие сквозь черную рубашку. Вглядываюсь в его безучастное лицо и не меняющиеся глаза, и я почти уверена, что в этот момент общаюсь с роботом.
– Ты… действительно не понимаешь, что поступил неправильно, да?
– А разве спасение твоей жизни считается чем‑то плохим?
– Ты не спас меня!
– Ты чуть не сорвалась со скалы, но я поймал тебя. Если я не ошибаюсь, в любом словаре это называется спасением, так что, может, выразишь побольше благодарности?
– О, прошу прощения. Как мне следует отблагодарить тебя? Снова встать на колени?
– Желательно. – Его большой палец ласкает мою нижнюю губу, и я задерживаю дыхание, когда он произносит: – Мне понравились эти губы. Недостаток опыта компенсируется огромным энтузиазмом. Что‑то есть в нервной атмосфере первого раза и твоей невинности, поэтому получилось просто незабываемо. Готов поспорить, что будет еще приятнее, когда я ворвусь в твою киску и заставлю тебя прыгать на моем члене.
Мой рот открывается, я не в силах вымолвить ни слова. Незнакомец пользуется случаем и прижимает большой палец к нижней губе так сильно, что начинает казаться, будто он пытается намертво придавить ее к моему подбородку.
– Не перестаю представлять, с каким лицом ты будешь смотреть на меня, когда завалю тебя на землю и глубоко погружу член в киску. Держу пари, будет сложно выбрать между ней и ртом.
Меня сотрясает безумная дрожь, и я понимаю, что мои пальцы дергаются, а руки и ноги почти не слушаются. Но я все равно продолжаю смотреть на него.
– Почему ты так со мной поступаешь? С такой внешностью ты можешь заполучить любую, какую захочешь. Почему я?
На его губах появляется хищная ухмылка.
– Ты считаешь меня привлекательным?
– Иди к черту.
– Ты только что сказала, что с внешностью у меня все в порядке.
– Это все видят.
– Меня не интересуют все. Сейчас я занят только тобой.
– Почему?
Он пожимает плечами.
– Понятия не имею.
Челюсть начинает болеть от того, как сильно я ее сжимаю. Последние пару дней из‑за этого ублюдка моя жизнь превратилась в кошмар, а он даже не знает, почему так поступает.
Поэтому я провоцирую его. Возможно, это не самая лучшая идея, но иного способа причинить ему боль, у меня нет.
– Я бы никогда, ни за что не стала проводить с тобой время и не посмотрела бы в твою сторону, если бы у меня был выбор. Никогда.
– Никогда не говори никогда, малыш.
– Я тебе не малыш.
– Ты будешь той, кем я тебя назову, малыш. – Он снова касается моих губ, а затем размыкает мой рот.
Губы опухли и болели, будто я целовалась несколько часов.
Нет, нет. Не стану думать о поцелуях, пока этот мерзавец рядом.
– Серьезно, что тебе от меня нужно? Я даже не знаю, как тебя зовут, и понятия не имею, откуда ты знаешь меня.
– Возможно, между нами больше общего, чем ты думаешь.
– Что… О чем ты?
– Ты умная девочка. Сама догадаешься.
– Равно как и ты разберешься, что тебе от меня нужно? – Я не могу утаить сарказм в моем голосе, и он улыбается.
– Именно. Быстро соображаешь.
– Недостаточно, раз еще не смогла сбежать от тебя.
– У тебя не получится, так что не трать нервные клетки. Просто… веди себя хорошо.
– Кто ты такой, черт возьми, чтобы решать, какой я должна быть – хорошей, плохой или нечто промежуточное?
– Не нужно навешивать ярлыки. Я все равно получу то, что хочу. Ты уже успела убедиться в этом.
У меня перехватывает дыхание. Тонким намеком он напоминает мне о том, как легко довел ситуацию до полного насилия, и что если я спровоцирую его, то он поступит точно так же.
Еще и еще. Пока я не усвою урок.
Не могу удержаться и не посмотреть ему в лицо.
– Что это значит? Снова будешь принуждать?
– Не хотелось бы. Несмотря на создавшееся обо мне впечатление, насилие не является моим излюбленным методом. Однако если потребуется прибегнуть к неприятным вариантам, я так и сделаю. Так что не вынуждай меня, малыш. Давай лучше начнем с чистого листа.
– Пошел. Ты. На. Хрен.
Он негромко смеется, и по моему позвоночнику пробегают мурашки. Усмешка не распространяется на его глаза, но впервые он проявляет хоть какое‑то подобие человеческих эмоций. И я не знаю, почему запоминаю каждую секунду этого момента.
– У такого милого личика и такой пошлый рот. – Его пальцы сжимают мое горло, и его смех гаснет так же быстро, как и появился. Сильно. Так сильно давит, что практически душит меня.
– Глиндон, если ты будешь сквернословить, то у нас не получится начать с чистого листа. Мы только что говорили о том, что ты хорошая девочка, почему бы и дальше так себя вести, а?
Он отпускает меня так же стремительно, как схватил, и я с хрипом хватаю воздух, мои легкие почти перестали функционировать.
– Что, черт возьми, с тобой такое, почему ты меня постоянно душишь?
– А как еще мне добиться твоего полного внимания? Кроме того… – Он потирает большой палец об остальные пальцы. – Мне нравится ощущать, как учащается твой пульс.
