Бог злости

Если я достаточно мускулист, то он худощав, сложен как ваш сосед или профессор колледжа, по которому постоянно сохнут и девушки, и парни.

Хороший мальчик Гарет.

Гарет – золотой представитель и будущее семьи Карсон.

Жалкий, неврастеничный Гарет.

– Мне должно быть не плевать на тебя, чтобы я старался избегать твою персону, – говорит он достаточно тихо, чтобы я мог услышать, затем поворачивается к Джереми. – Как я уже говорил, если они откроют рты, то тебя первым втянут в это.

– Ты успел налюбоваться новыми фарами своей машины? – Я меняю тему, затем шепчу: – Потому что они могут испариться. Вместе с машиной. Пока ты спишь.

– Камеры – твои злейшие враги, Килл, – отвечает он с натянутой улыбкой.

– Может быть, они могут… – Я щелкаю пальцами. – Тоже испариться.

– Файлы, которые мгновенно загружаются в мое облако, могут случайно попасть на мамину почту. И оттуда они уж точно не испарятся.

– О нет, Килл украл мою игрушку, мама, – произношу я, а затем прекращаю насмехаться. – Сколько тебе? Шесть?

– Да хоть три, потому что эти файлы также случайно могут попасть на почту отца и деда.

– В твоем добром сердечке живет желание разрушить сложившееся у них представление о примерном Киллиане? Ты же не хочешь лишиться сна из‑за этого? Ночью бывает очень больно. – Я касаюсь его виска. – Вот здесь. И не хотелось бы, чтобы потом тебе было стыдно за их душевное состояние, верно?

– Испортишь мою машину и увидишь, как далеко я могу зайти.

– Вот что я тебе скажу, братец. Может, пока я приберегу мысль о вандализме? Сейчас, подумав, я понимаю, что есть более важные вещи, чем просто фары, которые можно испортить.

Он, наконец, смотрит на меня, поджав губы, и я ухмыляюсь, хлопая его по плечу.

– Просто шутка, – а затем шепчу: – Или нет. Больше не провоцируй меня.

Джереми, который наблюдал за перепалкой абсолютно спокойно, решает продолжить разговор с Гаретом.

– Никто не посмеет пойти против меня, а если и пойдет, то с ним разберутся.

– Неужели я услышал слово «разберутся»? – Николай выныривает из‑под сисек девушки, облизывая губы. – С кем нужно разобраться? Я же говорил, что хочу веселиться вместе со всеми?

Гарет наливает себе виски.

– Два студента, которые распускают слухи о первом посвящении, прошедшем несколько недель назад. Они даже болтают о Змеях.

– О? – Глаза Николая сверкают, когда он рассеянно щиплет сосок девушки через камзол. – Позволь мне, Джер. Я вложу страх божий в их души.

– А что, если они не боятся? – Я беру сигарету, опираюсь на стул Гарета и прикуриваю. – Нельзя наказывать или угрожать тому, кому не ведом страх.

Джереми поднимает бровь, помешивая содержимое своего бокала, и смотрит на меня.

– Что предлагаешь?

– Найдите их слабое место и используйте в своих целях. Если таковой у них нет, придумайте ее и заставьте их поверить, что она существует. – Я выпускаю облако дыма над головой Гарета. – Не сомневаюсь, что наш связной сумеет собрать достаточно информации, чтобы помочь нам. Если только он не слишком боится испачкать свои прелестные ручки.

– Ты мелкий… – заговаривает Гарет, но я перебиваю его.

– Что? Не хочешь помогать Джереми отстаивать власть клуба? Я думал, вы друзья.

– Успокойся, Килл. – Джереми отставляет свой бокал влево. – Нико разберется.

Я цокаю, выпустив струйку дыма.

– Да, черт возьми, да. – Николай вытирает нос. – Насилие, детка.

– Не обязательно прибегать к насилию, – бубнит Гарет с интонацией придурка‑пацифиста.

– Да, обычно достаточно угрозы, – договариваю я за брата.

– Мы поступим по‑моему, ублюдки. – Николай шлепает девушку по заднице, отчего она вскрикивает. – Занимайте места в первом ряду, смотрите и учитесь.

Гарет склоняет голову в его сторону.

– Старайтесь не провоцировать Змей.

– Не получится.

– Они тоже часть Братвы. Если прольется кровь, то за вас с Джереми будут держать ответ ваши родители.

– Вот тут ты ошибаешься. – Джереми отпивает из бокала глоток. – Змеи могут быть частью одной организации, но их отцы – конкуренты наших родителей в борьбе за власть. Однажды они встанут у руля, поэтому пытаются раздавить нас, пока мы не возглавили империю.

– Вот почему они все силы бросают на эти незначительные провокации, за которыми скрывается нечто большее. – Я опускаюсь рядом с Николаем и затягиваюсь сигаретой.

– Именно так, – соглашается Джереми. – Нам нельзя терять бдительность.

Девушка, которая устроила мировое турне от колен Джереми до колен Николая, на четвереньках приближается ко мне. Такая отчаянная и возбужденная.

Ее взгляд сияет, и она, вероятно, пьяна, или под кайфом, или все вместе, учитывая ее чрезвычайно расширенные зрачки.

Темные волосы падают ей на лицо – реальная сцена из того фильма ужасов, где девушка вылезает из колодца. Даже двигается, как тот призрак.

Я хватаю ее за волосы и притягиваю к ногам. Она вскрикивает, но затем хихикает, хнычет и издает всевозможные раздражающие звуки. И их достаточно, чтобы возникло желание придушить ее.

Я вдавливаю пальцы в ее голову, затем в челюсть.

– Открой. – Она повинуется, демонстрируя пирсинг в языке.

Не тот рот, который был полон моей спермы до отказа, что девчонке пришлось выплюнуть ее на мои дизайнерские туфли, хотя при этом ее взгляд сиял, а вся она тряслась.

Дрожь – очень важный момент, потому что, несмотря на очевидный испуг и полную растерянность, она продолжала смотреть на меня.

Но все равно выплюнула мою сперму, как будто в ее желудке ей не место.

Уже только по этой причине хочется заполнить все ее дырочки своей спермой.

И сейчас я возбудился.

Твою мать. Когда я перестал контролировать свое либидо?

Ответ очевиден. Три дня назад.

Три гребаных дня прошло с момента поездки на скалу, где, как я думал, смогу найти ответы.

Хотите кое‑что получше? Ответ скрывается за другим ответом. Глиндон Кинг.