Больно только в первый раз

На кухне пахнет едой. В последнюю неделю это единственное, что в моей жизни стабильно, – завтрак, обед и ужин. Кормят меня здесь как по часам, хорошо хоть, поссать под запись не выпускают.

– Спасибо, – бормочу я.

Выдвигаю стул и сажусь.

На столе передо мной появляются тарелки.

– Спасибо… – повторяю я.

Набрасываюсь на еду. Голодный.

За окном во дворе дома истошно лает собака. Это ретривер Тайсон. Кобель моего двоюродного дядьки. Сейчас пес в вольере, я пять минут назад закрыл его там, а до этого час гонял по двору, но он все никак не угомонится.

– Кофе тебе сварить?

– Да. Если можно.

В этом доме я живу уже неделю, до этого еще пару дней провел у других родственников и пару дней пожил у Дениса – хозяина Тайсона, а это дом его родителей.

Людмила Сергеевна – его мать. Я до приезда в город виделся с ней лет десять назад, еще пацаном был. Она меня, собственно, и не узнала. В пятнадцать я глистом был, могло и ветром сдуть.

Меня передают с рук на руки как обязанность, а я, заткнувшись, это принимаю.

– Вещи твои я постирала, – машет родственница головой себе за плечо.

– Я мог бы и сам. Спасибо.

Я на спортивных сборах столько лет провел, что трусы сам в состоянии постирать. Да и вообще, привык сам подтираться.

– Как видишь, я внуками не обременена, – сухо замечает хозяйка дома. – Может, и дождусь когда‑нибудь.

Отвечать за Дениса я как‑то не вправе, поэтому молчу.

На подоконнике стопкой сложена моя одежда: спортивный костюм, трусы и носки. Вещей с собой у меня – как у беженца. Помимо тех, что на подоконнике, в сумке наверху еще пара футболок, джинсы и так, по мелочи: трусы, носки и щетка зубная.

Неделю назад в Дагестане состоялась свадьба девушки, за которой я четыре года ухаживал. Я ухаживал, потому что влюбился. Сильно так, по‑настоящему.

Это ее выбор. Так она сказала. Она мне много чего сказала. В том числе просила принять ее выбор и хуйни не творить, но плохо просила. Я так напылил, что меня взашей выперли сначала в аул к родне, подальше от свадебных мероприятий, а потом и из Дагестана, чтобы уж наверняка.

Я не собирался на эту свадьбу. Ни в качестве гостя, ни в качестве разрушителя. Мне хватило того, что я невесту выкрал аж на целых два часа…

Он на пятнадцать лет старше Динары. Седина и пузо. Бизнесмен, просто, твою мать, курица золотоносная. Уважаемый человек, все ему кланяются, все хотят за его золотые яйца подержаться. Все хотят видеть его зятем. Ее родители тоже хотели.

Злостью своей я уже отожрался. Осталась только дыра в груди. Болючая, сука.

Собачий лай на улице превращается в вой.

– Да что ты будешь делать! – возмущается родственница.

Во дворе через пару минут становится тихо. Такой поворот даже сильнее напрягает, чем вся остальная дурь этой собаки. Тишина в ее случае – это повод пойти проверить.

В глубине дома громко хлопает входная дверь. Шаги долбят по полу. Теперь хотя бы понятно, что собака почуяла хозяина.

Я оборачиваюсь на дверь, когда Денис Алиев, мой дядька, в нее заходит. Влетает практически, причем неожиданно. Он был в командировке, на это время отдал в мое распоряжение свою машину, за что ему спасибо. Вернуться должен был завтра, видимо, планы изменились.

Мой дядька – прокурор с выслугой чуть больше десятка лет. Ему тридцать пять, по идее, внуков его матери ждать не так уж и долго, хотя, опять же, не факт.

Я не доношу ложку до рта, потому что он сюда ворвался явно по мою душу.

Я так привык к вот таким взглядам в свой адрес в последнее время, что сейчас готов ложку погнуть.

– Ты уже вернулся? – удивляется его мать. – Раздевайся…

– Нам поговорить надо, – кивает он на меня. – Минуту нам дай, пожалуйста.

Медленно жую.

– Ну, поговорите… – покидает она кухню.

Дверь за собой прикрывает. На улице опять вой.

Денис снимает с себя куртку. Бросает ее на диван.

– Вот скажи мне, ты дебил? – спрашивает с расстановкой.

Я бы так не сказал, но решаю не распыляться.

– Ты на хрена Минниханову в морду дал?

– Чего?! – возмущаюсь я.

Я этого бизнесмена всратого не видел с тех пор, как меня в аул погнали. И морду я ему бить не стал осознанно. У меня мастер спорта по боевому самбо, я за пределами спортзала даже в шизе никого пальцем не трону, чтобы потом на нары не отчалить.

– Его вчера на парковке отметелили. Машину поцарапали. Я не пойму, ты хочешь в аул поехать?

– Какая парковка? – цежу я. – Что за дичь?

– Он в городе. По делам приехал. Ты то есть не знал?

– Откуда?! – загораюсь я. – Он мне что, отчитывается?!

– Я не знаю, – качает Денис головой. – Без понятия, кто тебе сказал.

– Не трогал я его! – я зверею. – Я знать не знаю, где у него дела!

– Ладно, – кивает он. – Чем ты вчера вечером занимался?

Чем занимался?!

Отвернувшись, смотрю в свою тарелку.

– Не твое дело, – наконец отвечаю я.

– Алиби у тебя есть?

– Какое, на хрен, алиби?! – В ярости швыряю ложку.

– Обыкновенное. Минниханов на тебя заяву накатал. За нападение с телесными средней тяжести.

– Сука.

Закрыв глаза, вдыхаю.

Алиби у меня есть. Правда, я не знаю, где это «алиби» теперь искать. Я, твою мать, даже имени ее не знаю.