Чужая ноша

– Меченый – это тот, что со шрамом на виске? – спросила Полина, пытаясь утвердиться в версии о главенстве именно этого человека, которого смог описать выживший дальнобойщик.

– Да…

– А женщины?

– Что? – не понял парень.

– Кто те женщины, что с вами тут отдыхают?

– А… так это Царица и Кошка… Одна из них вроде не при делах… ну, в смысле – она только кому‑то сбывала то, что мы с фур натаскать успевали, через магазины вроде потом реализовывали.

– А вторая?

– Так она Царица и есть… я не знаю, как их зовут, честное слово, – прижав обе руки к груди, проговорил Даниил, глядя на Полину широко распахнутыми, покрасневшими от слез глазами. – Они между собой даже по кличкам… Огонек кого‑то раз Катей назвал… но я далеко был, не услышал точно, кого именно… Меня же батя с собой недавно стал брать… а за один стол с ними вообще садиться не разрешал, говорил, что не дорос еще… – Парень шмыгнул носом.

«Ну да – за один стол не дорос, а вот в людей стрелять вполне созрел», – отметила Полина, а вслух произнесла:

– Ну, допустим. А у тебя какая кличка была?

– Мелкий… – опустив голову, пробормотал Даниил. – А у бати – Чистильщик. Он всегда проверял, чтобы… ну, чтобы живых не осталось… А в последний раз, видно, не успел или еще что… Они вернулись, и Меченый так орал, так орал… мол, твой косяк, теперь менты на хвост сядут… ну, как в воду глядел… ой, извините…

Полина кивнула, быстро записывая сказанное парнем.

– Сколько лет твоему отцу? – спросила она, и Даниил недоуменно уставился на нее:

– Что?

– Сколько лет твоему отцу? – повторила Полина, специально задававшая вопросы, не имевшие никакой связи между собой – она видела, что они сбивают Даниила с толку, и тот не может сосредоточиться и выстроить хоть какую‑то связную линию поведения, а именно этого в итоге она и добивалась. Запутавшись, он будет говорить правду, даже не желая того, потому что слаб и слишком неопытен.

– Ему сорок семь…

– А Меченому?

– Я не знаю… вроде лет тридцать или чуть больше… а что?

– Ничего, это я так, для себя.

«Это очень интересно. Взрослый мужик с явно непростым характером подчиняется парню, годящемуся в дети? Что здесь не так?» – подумала она, сделав пометку не в протоколе, а в своем блокноте, лежавшем рядом.

В это время на улице вдруг раздался выстрел, затем другой, Полина вскочила из‑за стола, а в дверь тут же ввалился охранявший их боец, бросился к Даниилу и повалил на пол вниз лицом.

– Что случилось? – спросила Полина.

– Да задержанный… больно шустрый оказался, напал на Игоря, покатились по полу, он как‑то сумел пистолет выдернуть у Игорехи, из домика выскочил, а тут майор… – пробурчал прижимавший задержанного коленом к полу боец.

– Что с Якутовым? – похолодела Полина.

– В плечо зацепило, но он успел выстрелить, кажется, в голову попал.

– Убил?

– Да я видел, что ли? – огрызнулся боец. – Надо было везти их всех в СИЗО и там миндальничать, а не…

– Отставить, товарищ сержант, – негромко велела Полина, набрасывая пуховик и направляясь к двери. – Задержанного в автобус. И смотрите, как бы и у вас чего не вышло.

– Я тебе сразу жбан прострелю, – пообещал боец, поднимая Даниила на ноги. – Даже рыпнуться не успеешь.

Он вывел парня из домика, Полина вышла следом и быстрым шагом направилась к соседнему домику, возле которого суетились несколько омоновцев и Двигунов с Лисиным. Якутов сидел на крыльце без куртки, в бронежилете и сдвинутой наверх балаклаве, на левую руку ему уже накладывал повязку кто‑то из подчиненных, а вот задержанный лежал на земле неподвижно, вытянувшись всем телом и неестественно подвернув под себя руки. Неподалеку, тоже прямо на земле, сидел боец с перебинтованной головой. Из соседнего домика доносился протяжный женский вой.

– Как это получилось? – спросила Полина, подойдя к нему, и тот огрызнулся:

– Своего начальства хватит выяснять обстоятельства.

– Не груби следователю, – тут же отозвался Якутов с крыльца. – Прошляпил – ответишь.

– Да товарищ майор, кто знал‑то? Он в наручниках же!

– Ну, судя по всему, он и в наручниках с оружием справился лучше тебя, – отрезал Якутов. – И дело не в моей руке, Игореха, а в том, что нельзя вот так халатно относиться, понимаешь? Да заткните уже ее кто‑нибудь, сил нет! – раздраженно попросил Александр, оглянувшись на запертую дверь домика.

– Жена? – спросила Полина, подойдя к нему и осмотрев повязку.

– Да. Сильная такая баба… когда брали, кинулась бойцу под ноги прямо, он чуть всю морду не расквасил себе.

– Жить захочешь, не так еще кинешься, – буркнул Двигунов. – Медицинский вертолет пришлют сейчас.

– Вы и это организовали? – удивленно спросила Полина, и оперативник кивнул:

– Ну, не все ж бумажками заниматься. Набрал прокурору, обрадовал и сразу огорчил, ну, вот он и распорядился.

– Вечно вы впереди паровоза, Вадим Григорьевич, – недовольно сказала Полина. – Еще непонятно ничего…

– Да что непонятно‑то?! – гаркнул Двигунов. – Они это! И сейчас только нажать – расколются.

– Я бы не надеялась. Но давайте грузить тех, кто может ходить, пусть ребята в город везут, а мы дождемся вертолет и поедем сами. Этот‑то живой? – Она кивнула в сторону раненого задержанного, и Двигунов кивнул:

– Дышит.

– Так переверните на спину.

– Если его вдруг тошнить начнет, он захлебнется.

– А с чего его тошнить будет? – удивилась Полина. – Насколько я знаю, такие повреждения не вызывают… – Но Двигунов перебил:

– Короче, Полина Дмитриевна, пусть оно так и лежит, это тело, понятно?

– Непонятно, – буркнула Каргополова, отходя и вынимая из кармана пачку сигарет. – Но вам, видно, лучше знать, Вадим Григорьевич.

– Все, хорош базарить, – гаркнул Якутов, поднимаясь с крыльца. – Автобус подогнали? Выводите по одному.

– Куртку надень, – сказала она, но Якутов только махнул здоровой рукой, и ей пришлось отступить.

Полина, закурив, прислонилась боком к перилам домика и наблюдала за тем, как из соседних по одному выводят сперва мужчин, потом женщин. Самый старший, видимо, был отцом Даниила, второй, соответственно, носил кличку Огонек. А вот женщины…