Чужая ноша

– И папа прав. Не нагнетай, все будет хорошо.

Анфиса, к своему ужасу, совершенно не чувствовала от матери какой‑то теплоты, участия – словно Тамара Андреевна говорит нужные фразы, те, которые принято говорить дочери в подобной ситуации, но не пропускает их сквозь себя, не вкладывает в них ничего душевного.

«Случись такое, не дай бог, с Олеськой, и мама вела бы себя иначе, – думала Анфиса ночью, лежа в темной палате и глядя на тонкую полоску света, пробивавшуюся в помещение из‑под двери, ведущей в коридор. – Она знает, что я сильная, что сама справлюсь, потому и выдает дежурные фразы… А я совсем расклеилась, мне нужна поддержка…»

Она снова попыталась дозвониться до мужа, но его телефон все так же не отвечал, хотя не был отключен. Анфису охватила тревога – вдруг с Гришей что‑то случилось, потому он и не перезвонил.

«Я завтра же отсюда уйду, – думала она, глядя в потолок. – Раз со мной все в порядке, то и нечего тут время убивать. Не могу слышать эти крики младенцев… – При воспоминании об этом она почувствовала, что вот‑вот заплачет, на глаза навернулись слезы, но Анфиса сильно зажмурилась и загнала их внутрь – понимала, что, заплакав, не сможет остановиться. – Надо жить дальше, мама права, это не конец. Просто так случилось в этот раз… бывает… Но я это переживу».

Утром она решительно потребовала у пришедшего на обход врача выписку. Тот удивился:

– Вы здесь всего третьи сутки.

– Я чувствую себя хорошо, нет смысла занимать кровать.

– Но, Анфиса Леонидовна, ваш отец…

И она перебила:

– Мой отец психиатр, а не гинеколог. Даже если он вас о чем‑то просил, это не имеет значения. Я хочу отсюда уйти – и уйду, с выпиской или без.

 

Полина

 

Начинать она решила сразу с козырей, не размениваясь на мелочь вроде повторного допроса Даниила, и вызвала ту женщину, что показалась ей Царицей.

Екатерина Дмитриевна Огнивцева, тридцати трех лет, образование среднее специальное, профессия товаровед – так было записано при оформлении, и Полина вдруг почувствовала беспокойство. Появилось ощущение, что она ошиблась и эта женщина вовсе не Царица.

«Ладно, сейчас определимся», – решила она, поднимая голову на звук открывающейся двери.

– Задержанная Огнивцева, – доложил дежурный, пропуская в кабинет высокую брюнетку.

– Проходите, присаживайтесь, Екатерина Сергеевна, – предложила Полина.

Женщина села на стул, закинула ногу на ногу.

– Я не понимаю, за что меня задержали. Мы с мужем отдыхали…

– Так, давайте по порядку, – перебила Каргополова. – Задержали вас по подозрению в нападении на дальнобойщиков. Одиннадцать убийств, грабежи – так понятно? Вот на эту тему мы с вами и будем разговаривать. Я старший следователь по особо важным делам майор юстиции Полина Дмитриевна Каргополова, веду это дело.

– Но я ничего не знаю ни о каких дальнобойщиках! – В тоне Огнивцевой ничего не изменилось, выдержка у нее была хорошая, и весь этот набор казенных слов большого впечатления на нее, видимо, не произвел. – Мы приехали на базу отдыха с мужем и друзьями…

– Не трудитесь, Екатерина Сергеевна, один из ваших друзей уже дал признательные показания. – Полина вынула из папки листок с показаниями Даниила Куличенкова. – Ознакомьтесь.

С деланым равнодушием Огнивцева бросила взгляд на листок и вдруг, очевидно, найдя свою кличку, пошла красными пятнами:

– Гаденыш!

– То есть все‑таки что‑то знаете? – уточнила Полина, возвращая лист в папку. – Будем разговаривать предметно или продолжите отпираться? Я ведь все равно докажу вашу причастность, и вы своими отговорками только усугубите положение.

– Можно сигарету? – спросила Огнивцева, и Полина протянула ей пачку и зажигалку. – Спасибо, – затянувшись и выпустив дым, пробормотала Екатерина. – Давайте так. Я расскажу все, что знаю, а вы поможете нам с мужем выпутаться.

– Выпутаться окончательно вам не удастся, Екатерина Сергеевна, вы ведь не хуже моего это понимаете, и обнадеживать вас напрасно не стану. Муж ваш, насколько я выяснила из показаний Куличенкова, принимал самое активное участие в нападениях. Да и вы…

– А что – я?! – выкрикнула Огнивцева. – Я никого не убивала, я с ними даже не ходила никогда! Я только помогала продавать то, что они приносили – ну, технику там, вещи какие‑то… и все! Но убивать… Буду я еще на себя чужое брать, сейчас, а как же! Мне лишние годы в тюрьме не нужны, у меня двое детей! Оформляйте мне явку с повинной, я все расскажу!

«Так, а вот где‑то я прокололась, – подумала Полина. – Почему я посчитала, что Царицей Куличенков назвал ее? Хотя… это не он, это я так спроецировала – она яркая, броская женщина, может, поэтому… Ой, Каргополова, ну, ты и курица, конечно… Огнивцева – жена того, чья кличка Огонек, это же элементарно… Хоть бы Двигунов не узнал, засмеет же…»

– Так, Екатерина Сергеевна, – чуть откашлявшись, начала Полина. – Давайте определимся. Вы сбывали краденое – так? – Огнивцева кивнула. – Напишете, кому, куда, когда, сколько? – Снова кивок. – Как давно вы состоите в этой банде?

– Да года два назад к нам с мужем приехал его дружок школьный… попросил сперва в гараже подержать какие‑то вещи – коробки были большие, я не знаю, что в них лежало. Ну, Вовка не отказал, у нас гараж большой, дом частный. Эти коробки месяца три у нас простояли… Можно еще сигарету?

 

Конец ознакомительного фрагмента