Цугцванг

– Да. Кстати, в пятницу случайно познакомилась с одним из его коллег, который искал свободный столик и зашёл в кафе.

– Ну вот – открыт и понятен, ничего не скрывает. В отличие от тебя, – машет пальчиком в воздухе, совершая им круговые движения.

– От меня?

– Ну да. Работаем с тобой год, а по факту я практически ничего о тебе не знаю. Отец погиб, но есть мама и сестра. И я ни разу не слышала, чтобы ты общалась с последней.

– У нас… сложные отношения. Мы очень разные. Сестринских отношений в привычном смысле между нами никогда не было.

– Почему? – Лиза делает себе кофе, мне же предлагая фруктовый чай.

– У родителей долго не получалось зачать ребёнка, а потом появилась я. Папа решил, что я буду единственной, поэтому сосредоточился на мне, отдавая всего себя. А потом появилась Алина. Он однозначно был рад, но…

– Но уже не так.

– Это со слов мамы. Как было на самом деле, я не знаю.

Лгу, конечно, потому, как всегда ощущала, что ближе к папе, чем сестра. Мне кажется, со мной он даже иначе разговаривал, а ругая, не позволял себе повышать голос. И два года назад младшую дочь после промаха он вывернул наизнанку, по мне же, посмевшей ослушаться, прошёлся поверхностно.

– Думаю, так и было. – Напарница приглашает меня за столик, и пока никто из офисных работников не примчался за утренней порцией кофеина, есть время для разговоров. – А чем занимался твой папа?

– Перевозками. Разных грузов: строительные материалы, техника, продовольственные товары. А у мамы небольшой бизнес. Она занимается созданием аксессуаров. Бренд «Danata», может, слышала?

– Ты серьёзно? – Лиза ошеломлённо пялится на меня, беззвучно открывая и закрывая рот. – Я мечтаю об их жёлтой сумке с чёрными вставками из кожи змеи. Пару раз в месяц иду в магазин и брожу там, пока консультанты не начинают смотреть на меня вопросительно. Правда стоит это великолепие столько, что мне за год не заработать.

– Так нравится?

Я всегда была равнодушна к таким вещам, вызывая непонимание мамы, каждый образ которой был сродни выходу на красную дорожку. Алина же могла часами обсуждать с ней варианты будущей сумочки или ремня, накидывая варианты и проговаривая детали. Ещё один момент, который мог бы сблизить с сестрой, при условии, что я ворвалась бы в их обсуждения.

– Невероятно, – разочарованно выдыхает. – А у тебя есть хоть одна вещь из маминой коллекции?

– Нет. И никогда не было.

– Алька, обалдеть. Она такие потрясные вещи создаёт, а ты ни одной не выпросила?

– Нет, – смеюсь, прикидывая, что дай Лизе волю, она вынесла бы полмагазина. – У меня есть рюкзачок: удобно, практично и недорого.

– Это, конечно, наглость с моей стороны, – приближается и шепчет, – но попроси у мамы ту жёлтую сумку. Пожалуйста, – складывает ладони, – хотя бы на один день.

– Не обещаю, но попробую. При следующей встрече. Возможно, даже сегодня. – Вспоминаю, что сегодняшний вечер уже обещан Павлу. – Не сегодня. Встречаюсь с Пашей.

– Он тебе писал?

– Нет, сказал, что не решился.

– Он ещё и скромный, – напарница умилённо закатывает глаза и пищит от восторга. – Аля, надо брать. Пока Карина его не рассмотрела.

Эффектная блондинка начинает охоту, как только на горизонте появляется симпатичный экземпляр мужского пола, но очень быстро теряет интерес и переключается на другую цель.

– Не думаю, что она в его вкусе. В плане темперамента.

– Просто предупреждаю.

В некотором смысле согласна с Лизой, но невозможно оградить человека от случайных знакомств и иных работников центра, как и заставить быть верным или честным. Выбор каждого, не зависящий от внешних факторов.

День проходит в мыслях о встрече, а также о призрачных планах и возможностях развития наших с Павлом отношений. Слишком рано для основательного, но ведь никто не мешает мне мечтать. Вот только в эти мечты никак не вписывается господин Фелер, являющийся моим отцом. Живым во всех смыслах.

И если ложь всем может сойти мне с рук, то с Павлом в какой‑то момент придётся объясниться, заодно ответив на вопрос – почему я словесно похоронила отца? Для того, чтобы начать другую жизнь с фамилией мамы, чтобы исчезнуть из поля зрения Антона и его деда, чтобы не иметь отношения к делу, которому папа посвятил бо́льшую часть жизни. Создать своё без оглядки на Организацию и всего, что с ней связано.

Мысленно очертив развитие наших отношений с Пашей, почти впадаю в истерику, прикинув, как объявлю, что мой отец жив. Последний не примет обычного менеджера, живущего в однушке и передвигающегося на простой машине. Однозначно не уровень многоуважаемого Аскольда Дашкевича, но вполне приемлемый для меня. Я хочу, чтобы человек проникся мною, а не папиными деньгами и положением.

– По‑моему, это за тобой, – Лиза слегка меня толкает, кивком указывая фигуру Павла, появляющегося в кофейне.

– Подожди минуту, – обращаюсь к мужчине.

Заскочив в подсобку, хватаю куртку, шапку и рюкзак. Прощаюсь с Лизой и, провожаемая её лукавой улыбкой, спешу к тому, кто переминается у входа.

– Куда пойдём? – Позволяет мне выбрать, сразу начав с вопроса.

– Может, в кино?

– Какие фильмы предпочитаешь? Мелодрамы?

– Что‑нибудь активное, например, приключения. Или детектив, только не хоррор или ужасы.

Приходится спуститься в метро, чтобы проехать две остановки и выйти на нужной станции. Большой кинотеатр встречает полупустым холлом и наличием билетов. Выбираем фильм, где актёрский состав ни о чём не говорит, и, купив попкорн и воду, направляемся в зал. Паша купил места на последнем ряду, где никого, кроме нас нет.

А спустя десять минут после начала, понимаем, что фильм нам не нужен вовсе. Больший интерес вызываем мы сами. А потом он задаёт множество вопросов, получая ответ на каждый: предпочтения в еде, ароматах, одежде, фильмах, книгах, музыке. И я, в свою очередь, не забываю интересоваться, что, на мой взгляд, льстит Паше. Чем больше я его узнаю, тем отчётливее понимаю – он мне подходит. Удивительное чувство, захватывающее меня с каждым произнесённым словом, утягивает в возможное «мы».