Дела Тайной канцелярии

– Взять ее. Да не смей жрать! Живая нужна, – тут же раздался громкий голос начальника, и колдун увидел, как графский черт, заломив девице руки, придавил ее коленом. И только после этого Афанасий без сил опустился на пол.

Повисла тишина, в которой внезапно раздался громкий восхищенный голос. Афанасий не сразу даже понял, что принадлежит он колдуну Резникову.

– Браво! Браво, ваше сиятельство! Браво, Афанасий Васильевич! Слава Канцелярии!

За ним последовали сначала жиденькие, а потом все более и более бурные аплодисменты.

Афанасий скосил глаза – дымная пелена уже спала и дышать стало легче, гарь от елки и занавесок уже почти вышла через разбитые окна и дыру в стене. Его сиятельство, стоя спиной, раскланивался. Роскошный камзол его оказался почти совершенно разорван сзади и с боков, видимо, именно туда впивались когти Владимира, когда черт нес графа наружу. Что же, новый начальник не сплоховал и вполне заслужил аплодисменты. А граф, видя, что гости стали приходить в себя и кое‑кто даже потянулся к уцелевшим столам, чтобы запить вином пережитый страх, повернулся к Афанасию. И воскликнул:

– Чародея! Кто‑нибудь, немедленно позовите моего чародея!

И добавил уже тише, склонившись к колдуну:

– Как ты, голубчик?

– Ничего, жить буду, – постарался улыбнуться Афанасий, – не нужно чародея.

Владимир убрал с его лба руку, которую держал там с момента, как подхватил хозяина под руки, накачивая его энергией.

– Я бы лучше коньяку.

– Коньяк… ах да, чуть не забыл. – Граф подошел к своему фамильяру и отвесил звонкую затрещину.

– Где ж тебя носило? – осведомился он. – Чужой черт мне жизнь спас! Сожрали бы меня, если бы не ум да расторопность моих колдунов.

– Так я… за коньяком, по вашему приказу, в подвал…

Пойманная чертовка в его руках в ярости грызла дубовый паркет и бешено вращала глазами. Владимир не сводил с нее взгляда.

Граф отвесил своему черту еще одну оплеуху.

– Коньяк‑то не грохнул, болван?

– Никак нет, ваше сиятельство, – испуганно отрапортовал черт, – как можно, ваше сиятельство!

– Ну и славно. – Граф повернулся к Афанасию: – Видали? Вот подлюка‑то… верно время рассчитала, как раз когда я Порфирия вниз отправил. Что же это за тварина? Ну ничего, выбьем из чертовки, запоет у нас эта птичка. Порфирий! Тащи ее в клетку да запри как следует. Эх… кого бы за коньяком‑то послать?

– Так… черта моего, Иннокентия, – рядом образовался Резников, – умный, исполнительный, аккуратный черт. Доставит в лучшем виде!

– Что черт у тебя хороший, вижу, да и ты молодец, – граф хлопнул Резникова по плечу. – Как вы, братцы, догадались о том, что меня порешить хотят? Я‑то, как этот клювастый меня сцапал, – он указал на Владимира, – чуть богу душу не отдал. А потом вдруг меня словно бы осенило, узнал шельмеца! Недавно ведь смотр был. А второй наш казенный черт, выходит, с поганкой этой сцепился. Да‑а, мало вас сегодня наградили, братцы. Заслуживаете вы орден, не меньше. Похлопочу, обязательно похлопочу! А пока пусть, и правда что, черт в подвал за коньяком сбегает. Я бы тоже… нервишки‑то поправил.

Он опустил руку, и порванный рукав съехал вниз, открыв взору кружевную рубашку. Совершенно целую. Надо же, как аккуратно ухватил начальство Владимир. Не поцарапал даже.

А его сиятельство оглядел залу:

– Ну, поймаю мерзавца, заставлю собственными руками тут все отстроить, прежде чем вздерну. – Он вздохнул. – Схожу‑ка я переоденусь да раздам указания, чтобы дорогих гостей проводили с почестями. А потом расскажете мне, как дело раскрыли.

Проводив взглядом его сиятельство, Резников посмотрел на Афанасия и, немного похлопав глазами, спросил:

– Так это… что произошло‑то?

Афанасий протянул руку, и черт помог ему подняться на ноги. Вроде уже не шатало, осталось дождаться коньяка.

– Чертовку эту я заприметил и приказал следить. А в остальном мне и самому любопытно, – пробормотал он и обратился к Владимиру:

– А ну‑ка, ответь мне, чертяка, я же тебе велел на месте сидеть. Пошто ослушался?

Черт опустил башку, но ответил четко:

– Казенному черту, ежели он видит, что люди в беде и дело срочное, можно не спрашивать разрешения, чтобы не терять время. А действовать на свое чертячье усмотрение. Так вы учили меня, хозяин.

– А молодец! Все правильно понял. Казенный черт должен немедля вмешаться. Как и государев колдун. Верно? – Афанасий подмигнул Резникову.

– В‑верно, – подтвердил тот, но без особой уверенности. Видимо, считал, что позволять чертяке действовать на свое усмотрение – не лучшее решение. И такой крамоле своего черта не учил.

Иннокентий как раз появился с бочонком.

– О, основательная баклажка, – одобрил Афанасий. – А теперь принеси бокалы. И чего‑нибудь похарчить. А потом собери, что в зале осталось. Будет и вам с Владимиром угощение.

Иннокентий коротко кивнул и исчез. А Афанасий продолжил допрос своего чертяки:

– Как понял, что люди в опасности?

– Я глаз с девицы не сводил. И сразу, когда она амулет сдернула, к ней бросился.

– А как сообразил, что его сиятельство спасать надо?

– А я его и не спасал, – равнодушно ответил Владимир.

– О? А зачем потащил? Неужто сожрать собирался? – рассмеялся Афанасий, а Резников от таких разговоров икнул и сделался по цвету похожим на поваленную елку.

– Никак нет, хозяин, – ответил черт, на мгновение жизнерадостно осклабившись. Он уже привык к шуточкам Афанасия. – Я видел, куда чертовка дернулась, на кого нацелилась, поэтому, когда черт его благородия господина Резникова вступил в бой, схватил жертву и понес на улицу. Там сражаться сподручнее. Снаружи мы вдвоем ее порешили бы, никому не навредив.

– А вернулся почему?

– Не погналась она за мной. А тут еще упала елка и начался пожар, а потом другие черти полезли и, не разбираясь, из‑за чего драка, принялись друг друга колошматить и рвать. Недалеко до беды было.

Появился Иннокентий, отдал бокалы Владимиру, а сам с элегантным поклоном протянул хозяину блюдо с закусками.

– А ты чего за Владимиром рванул? Тебе же приказа не отдавали, – поинтересовался у черта Резникова Афанасий, делая большой глоток обжигающей жидкости из поданного Владимиром бокала. По жилам тут же растеклось приятное тепло, и очень кстати: в зале уже существенно похолодало.