Дела Тайной канцелярии
– Вполне ожидаемо. А от князя чем пахло? Болезнью? Нет?
– Болезнью или лекарствами не пахло. Злостью пахло. И духами вонючими.
– Духи – это нам неинтересно. А от остальных пахло чем? Кого мы посетили.
– От его сиятельства графа Шевелькова – страхом. От его светлости князя Куракина – только коньяком. – Черт оскалился.
– Ну и как считаешь, кто из них подходит больше других на роль душегуба?
Владимир тут же проговорил:
– Его светлость князь Голицын.
– Почему так думаешь?
– Выгнал нас. Значит, скрывает что‑то. И злится.
– Может, скрывает… а может, и правда нашего брата не любит. И не желает любезничать. Кто‑то боится, кто‑то заискивает… Эх, чертяка‑чертяка, дело ясное, что дело темное. Нам еще кучу господ опросить надо будет, прежде чем выводы делать. Давай‑ка так. Отвези меня к кабаку, а сам дуй домой, и все, что услышал сегодня, тщательно запиши. Я пропущу пару рюмок и приду, почитаю. И подумаю.
Любимый кабак Афанасия располагался совсем недалеко от нового дома, куда колдун переехал, получив повышение по службе. А что может быть приятнее после пары‑тройки рюмок, чем прогулка по свежему снежку? Тем более что если идти через дворы, то промозглый сырой ветер с Невы не побеспокоит. Да и шуба у Афанасия была всем на зависть.
Эту шубу он купил в начале зимы и даже не торговался почти – уж больно она ему приглянулась. Добротный волчий мех, волосок к волоску, а ворот и вовсе отделан черной лисицей, отчего шуба смотрелась совсем по‑богатому.
…Сначала Афанасий подумал, что обновка и привлекла внимание троих дюжих парней, перегородивших ему дорогу, едва он шагнул в подворотню.
Но, услышав сзади скрип снега, тут же, не оборачиваясь, выставил щит, и вовремя – удар тяжелой дубинкой пришелся прямо на него.
– Хитер, колдун… – прошипел кто‑то за спиной.
– Тихо, – сзади раздался еще один голос.
Афанасий начал бочком осторожно отступать к стене. Его колдовское оружие, незаменимое при контроле чертей, совершенно не годилось для схваток с людьми. И хоть сам колдун был крепок телом и драться умел, против пятерых вооруженных разбойников ему придется нелегко. Главное – защитить спину. Эх, черт далековато, не досвистишься. Ну да ничего.
Однако лихие людишки поняли маневр. И немедленно окружили, замкнув кольцо.
Афанасий кинул Путы, но, не долетев до цели, сияющие нити рассыпались. На нападавших надеты сильные чародейские амулеты! Нет, не грабители это. Эти люди пришли по душу колдуна.
Вздохнув, Афанасий достал кинжал и поклялся впредь не выходить из дому без сабли. От парадной шпаги, надетой им для солидности перед визитом в знатные дома, сейчас вреда было больше, чем проку, – у троих из тех, кого видел перед собой Афанасий, в руках имелись увесистые дубинки. И еще у одного блеснуло длинное лезвие.
– Убери, – снова прошипел голос за спиной, – нельзя колдуну кровь пускать, дурак.
Думать времени не было, и Афанасий бросился на нападавших. Если удастся отобрать дубинку…
Но разбойники тоже оказались не лыком шиты, однозначно профессиональные наемники. От удара в челюсть один из них упал, но остальные заработали дубинками, ударяя по щиту, и тут же рассыпались по сторонам, а потом снова собрались, восстановив слегка поредевшее кольцо.
– Давай, – крикнул один и махнул рукой.
И тут же в воздух поднялся столб серебряной пыли. Она сверкнула в лунном свете, в нос ударил знакомый запах. От серебра щит растаял, и молодчики всем скопом кинулись на Афанасия.
Кто‑то вскрикнул и выматерился – кинжал Афанасия достиг цели. Продержаться хоть немного – скоро, почуяв, что хозяин применил силу, появится чертяка.
Но додумать эту мысль колдун не успел. Сильный удар по голове, лишь отчасти смягченный шапкой, оглушил его. На миг свет померк перед глазами.
– Да брось ты эту шубу! – услышал он, спустя пару мгновений придя в себя. И почувствовал, что его обновку совершенно бесцеремонно стягивают, ухватив за рукава. И тут же задохнулся, получив удар под ребра.
Шапка куда‑то подевалась: Афанасий затылком ощущал холод снега.
– Так велено же, чтобы как будто ограбили его…
– Велено быстро! А ты возишься. Ломай ему ноги, бестолочь!
Не дожидаясь нового удара, Афанасий откатился в сторону, и только снег взметнулся на том месте, где он только что лежал.
Снова послышался отборный мат. Афанасий метнул кинжал. Захлюпав собственной кровью, один детина упал, схватившись за горло. Колдун попытался вскочить, тем более что шуба больше не мешала ему, но лишь охнул, согнувшись от боли: что‑то словно порвалось внутри его живота.
– Уйдет! – закричали из темноты, и на голову снова обрушился удар. Афанасий почти увернулся, дубинка скользнула по лбу, рассекая кожу. И что‑то горячее потекло по лицу.
– Кровь! – испуганно завопил кто‑то из оставшихся разбойников. – Бежим!
Послышались топот и скрип снега. И удаляющиеся крики:
– Болван! Дубина стоеросовая!
Зачерпнув рукой снег, Афанасий прижал его к рассеченному лбу и все силы вложил в знак затворения крови. Да что толку? Вот она… свежая, много ли чертяке надо… Колдун уже ощущал, как приближается почуявший кровь разъяренный Владимир. Неужели конец? Ну уж нет! Не бывать Афанасию чертячьим обедом!
Он пополз туда, где снег был усыпан серебряным порошком, и начал старательно стирать кровь с лица и засыпать окровавленные льдинки посеребренным снегом. Серебро хоть немного отобьет запах, и тогда, возможно, черта удастся удержать Кровью колдуна.
Голова гудела и раскалывалась. Перед глазами стояло багровое марево. Где же Владимир? Афанасий все сильнее ощущал его ярость, но самого черта видно не было. Откуда‑то издалека донеслись полные ужаса вопли, но Афанасий не обратил на них внимания. Холод пробирал до костей, но, может, это и к лучшему… кровь замерзнет… смешается со снегом и окажется под коркой льда… черти не любят воду и лед… и серебро…
Сознание плыло, звуки сливались в один невнятный гул. Но вдруг настала тишина, и в ней Афанасий услышал скрип снега. Он поднял голову.
Чертяка… это был он. Изображение двоилось, как у в стельку пьяного, и Афанасий отчетливо понял, что никакое оружие он применить не сможет: любое усилие – и он потеряет сознание. И тогда он сделал единственное, на что хватило сил, – выставил щит.
– Не… подходи… – прохрипел он.
