Демон скучающий

Зная номер, оперативники скоро выяснят, с кем говорил Чуваев, о чём переписывался в мессенджерах, где бывал. Но раз телефон забрали, это означало, что ни в мессенджерах, ни в телефонных звонках важной информации нет. А есть она в приложении, которое по номеру телефона не пробить.

– Убийца отлично подготовился, – продолжил Силантьев, увидев, что Феликс отвлёкся от фотографий. – Дальше по улице стоят дальнобойщики, а если поехать в другую сторону, то во время убийства можно легко нарваться на собачников.

– А здесь не бывает ни тех ни других?

– Только случайные прохожие. Дальнобойщикам здесь стоять нельзя, а собачникам гулять неудобно – заборы.

– Но Чуваев сюда приехал. – Вербин помолчал. – И судя по всему, не испытывал никакого волнения… Что ты о нём узнал?

Феликс, разумеется, просмотрел собранную информацию, но сейчас, находясь на месте убийства, хотел её услышать. Не вспомнить, а именно услышать от человека, который эти материалы собирал и, возможно, скажет чуть больше, чем написано в отчётах.

– Чуваев Алексей Валерианович, одна тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года рождения, имеет двойное гражданство: Россия и Германия. Собственник двухкомнатной квартиры в Санкт‑Петербурге, но там не живёт, сдаёт… Предварительное заключение медэкспертов – героиновый наркоман со стажем.

«Богема…» – отметил про себя Вербин.

– Как часто бывает в России?

– Выясняем.

– Когда прилетел в этот раз?

– Восьмого апреля.

«А выставка открылась тринадцатого, – припомнил Вербин. – У него было достаточно времени, чтобы проверить готовность экспозиции и при необходимости что‑то в ней поменять…»

– Когда Чуваев приехал в Москву, мы пока не знаем.

«В четверг, последним “Сапсаном”».

– Где остановился – не знаем.

«У друзей Кранта».

– Машину арендовал в Чертанове и сразу поехал сюда.

А весь день, по словам Кранта, провёл в квартире. Слова толстенького Даниэля будут проверены по передвижениям телефона, но Вербин не сомневался в том, что Крант говорит правду.

– Где шлялся приятель убитого, тебя интересует?

– Нет, – улыбнулся Феликс.

– Уверен, что не он стрелял?

– Проверим, конечно, но оснований подозревать Кранта у меня нет.

– Ты материалы когда читал?

– Вчера вечером.

– Мы сегодня ещё кое‑что добавили. Кое‑что грязное.

Учитывая происходящее в Санкт‑Петербурге, Вербин сообщению не удивился.

– У Чуваева был брелок с секретом, – медленно продолжил Силантьев. – Хороший брелок, явно сделанный на заказ, поэтому криминалисты в нём не сразу разобрались. А когда просветили в интроскопе, увидели внутри флешку. Вскрыли, посмотрели, позвонили мне. – Пауза. – Там гомосексуальная сцена с ребёнком.

– Педофилия?

– В полный рост, – тихо подтвердил Силантьев.

– С насилием?

– Без. Ребёнок уже сломан. Очень послушный. Робкий.

Да уж, грязнее некуда.

Вербин помолчал, заставляя себя успокоиться, затем спросил:

– Лицо педофила видно?

– Лицо видно, но видеокамера использовалась не самая качественная, а съёмка велась с расстояния в несколько метров.

– Чуваев?

– Нет, на Чуваева он совсем не похож. Запись сейчас на экспертизе, ребята постараются вытащить из неё всю возможную информацию.

– Спасибо.

Силантьев кивнул, помолчал и спросил:

– Ждал этого?

– Скажем так: не удивился, – честно ответил Феликс. – Что‑то должно было всплыть.

– Крант подсказал?

– Нет. И думаю, Крант об этом не знает.

– Тогда что? Шантаж?

А что ещё может прийти в голову после обнаружения у жертвы компрометирующей записи? Естественное и самое логичное предположение: Чуваев раздобыл материал, но недооценил того, кого собрался шантажировать. Результат недооценки можно увидеть в морге.

В целом, версия казалась интересной и не противоречила тому, что сейчас происходило вокруг выставки, и тому, как, по словам Кранта, вёл себя Чуваев: он очевидно ждал более выгодного предложения, добавив к полотну «Мальчика нет» информацию о видеозаписи. Но существовала деталь, которая не вписывалась в предположение Силантьева.

– Что Чуваев здесь делал? – Вербин демонстративно огляделся. – Поздно вечером в пятницу.

– Хороший вопрос. – Силантьев мгновенно понял, что имеет в виду Феликс, потёр затылок и тут же нашёлся: – Что, если Чуваев был не главным шантажистом, а подставной фигурой? Провёл переговоры, заключил сделку, и надобность в нём отпала.

– Настолько отпала, что его устранили?

– Мы не знаем, кто объект шантажа, – напомнил Силантьев. – Возможно, устранение второстепенных участников было частью сделки.

Это предположение тоже имело право на существование, если… Если бы Чуваев не был Абедалониумом. Или знаменитого художника банально использовали?

– Тут есть над чем подумать, – пробормотал Вербин. – Но возникает вопрос: почему убийца не забрал флешку?

– Потому что не знал о ней.

Возможно, Чуваев, будучи человеком творческим, но не глупым, действительно позаботился о своей безопасности, чтобы в случае его смерти у других участников шантажа появились проблемы, но возникает вопрос…

– О страховке обычно предупреждают, – сказал Феликс. – Как раз для того, чтобы не пришлось ею пользоваться.