Демон скучающий

– Разве мы не закончили?

– В любое мгновение по вашему желанию.

Он едва заметно пошевелил авторучкой, показав, что готов записать ответ. Или убрать авторучку и записную книжку. Несколько мгновений Лидия внимательно изучала Феликса, а затем уточнила:

– Особо важные дела?

– Да, – негромко подтвердил Вербин. – Они.

– Чем же этот Чувашин столь важен, что москвичи прислали такого волка?

Она не льстила, она сделала вывод.

– Чуваев.

– Непринципиально.

– Мы стараемся расследовать все совершённые преступления.

– Похвально.

– Как давно вы знаете Абедалониума?

– Как все мы – четырнадцать лет.

– Где вы познакомились?

– Полагаю, вы имели в виду: знаю как художника? Лично мы не знакомы. – Лидия непритворно вздохнула. Или она была великолепной актрисой. – А из‑за… ужасного скандала мне приходится повторять эти слова едва ли не каждые десять минут.

– Простите, но я должен был уточнить.

– Конечно.

– Почему Абедалониум настоял на вашей кандидатуре?

– Потому что на него произвели впечатление мои работы.

– Он так сказал?

– Он так написал: и мне, и организаторам.

– Письмо у вас?

– Не здесь. Но, разумеется, я его сохранила: получить подобное признание от самого Абедалониума – большая честь. И очень громкое шипение за спиной. – Она снова улыбнулась. Причём улыбнулась так, словно происходящее её забавляло. – О письмах быстро стало известно, поэтому не удивляйтесь, услышав, что я – любовница Абедалониума.

– Вы прекрасно держитесь.

– Такова жизнь, полицейский Феликс: либо у тебя толстая шкура, либо приходится лебезить, чтобы получить то… что тебе сочтут нужным дать за услужливость и верность.

– Вам это не нравится?

– Я могу себе позволить толстую шкуру. А ещё я очень люблю творчество Абедалониума и сделала всё, чтобы представить его работы в самом выгодном свете.

– Что вы думаете о скандале?

– Из‑за него в «Манеже» толпы, а из‑за толп многие наши решения потерялись и полотна не производят того впечатления, какое должны производить.

 

Конец ознакомительного фрагмента