Демонология по Волкову. Сноходцы

– Построили ее вроде как еще в восемнадцатом веке. Там рядом деревня была. Не наши, не православные жили. И церковь не наша была. Кто‑то говорил: католическая. Кто‑то считал, что и вовсе какая‑то другая. Может, баптисты, может, еще кто. Сейчас уже и не узнать. Деревню сожгли еще во время Первой мировой. Так она и не восстановилась. Церковь тоже тогда забросили. Потом, когда Союз был, многие закрывались, многие под другие помещения отводились. Эта же лесом заросла, про нее и забыли. Никому она не нужна оказалась. Когда Союз развалился и церкви начали восстанавливать, на нее тоже внимания не обращали. Вроде ходили слухи, что хотят восстановить и под нашу переделать. Даже комиссия туда какая‑то приезжала, но так и не пошло дело. Деревень там рядом нет, кто туда ездить будет, когда ближе есть? Да и деньги какие на восстановление нужны, на то, чтобы лес расчистить, дорогу проложить. Вот и махнули рукой.

– И все же, почему посетить ее было демонстрацией смелости? – спросила Алиса.

– Ну, она же в лесу стоит. Ехать далеко. Да еще и ночью. Днем‑то кто смелость демонстрирует? – Хозяин вздохнул, а потом признался уже другим тоном: – А еще там видится всякое.

Леон тут же подался вперед, внимательно всмотрелся в его лицо:

– Что именно?

– Да черт его знает… Огни какие‑то. Иногда кажется, будто люди внутри. Словно видишь их краем глаза, а оборачиваешься – и нет никого. Порой звуки органа слышатся. Вроде и красиво играет, но ужас по спине от этого идет. Ведь там никого не может быть, откуда звуки? В общем, я пару раз туда ездил, потом бросил. Не мое это, такая смелость. Для меня смелость – рискнуть всем, кафе открыть там, где у людей денег не всегда на продукты хватает. На плаву держаться уже столько лет. Дочь платно учить, хотя золотого запаса нет. А ночью с призраками встречаться – не, не мое. А еще говорили, там когда‑то секта какая‑то была. Тоже давно, до моего рождения. Не в самой церкви, конечно, но где‑то в тех местах. Ужасные вещи творили. Я, честно признаться, мертвецов побаиваюсь, а ну как наткнулся бы на скелет какой? Так что нет, я с юности от таких вещей стараюсь держаться подальше.

– Что ж, спасибо за информацию, – поблагодарил Леон, внезапно выкладывая на стол денежную купюру и пряча ее под солонку. – И за чудесный ужин, разумеется.

Хозяин расплылся в довольной улыбке, приглашал заглядывать на завтрак, уверяя, что попросит жену приготовить что‑то особенное. Леон пообещал, хотя Алиса почему‑то была уверена, что на завтрак сюда они не придут. Нет у них времени на завтраки и долгие ужины. Леон не оставил им этого времени.

Когда они вышли на улицу, было уже совсем темно. Мелкий дождь превратился в густой туман, который не могли разогнать фонари. Алиса поежилась, натянула рукава куртки на ладони. Туман забирался за шиворот и холодил все тело. Или так просто казалось после теплого помещения кафе и сытного ужина. Благо идти было недалеко.

Комната, отведенная им, была совсем небольшой. И даже кровать в ней оказалась не двуспальной, а всего лишь полуторной. Да, на ней могли поместиться два человека, но спать пришлось бы очень близко друг к другу. Кроме кровати стоял письменный стол с единственным стулом, старый деревянный шкаф и нераскладывающееся кресло. Леон, не снимая пальто, сразу же плюхнулся в него, вытащил телефон.

– Посмотрю, что в интернете пишут про эту церковь, – пояснил он. – Быть не может, чтобы какой‑нибудь местный энтузиаст не накопал о ней что‑нибудь интересное и не выложил в Сеть.

– Влад бы сейчас пригодился, да? – с сарказмом заметила Алиса.

Леон оторвался от телефона, на мгновение посмотрел на нее, потом снова вернулся к экрану.

– Софи рассказала обо всем не только тебе, но и ему, а он слишком благороден, чтобы прощать мне такие поступки.

А ты? Неужели тебе совсем все равно на то, что ты сделал со мной?

– Пойду в душ, – объявила Алиса, выходя из комнаты.

Ей хотелось сбежать от Леона хотя бы на время, да и душ тоже был необходимостью. Правда, у нее не было ни мыла, ни шампуня, а магазины в таких крохотных городках закрываются рано, поэтому Алиса просто постучала в соседнюю комнату. Дверь ей открыла девушка примерно такого же возраста, но ниже на целую голову. Маленькая, субтильная, с большими глазами испуганного олененка. Настороженно посмотрела на незваную гостью. Должно быть, одна из двух учительниц, о которых говорил администратор.

– Простите?

Алиса проглотила лекцию о том, что открывать без спроса чужим людям опасно, когда в тебе сорок килограммов веса. Не ее дело.

– Привет! – вместо этого поздоровалась она, выдавив улыбку. – Я тут на ночь в соседней комнате остановилась. В душ собралась, но у меня с собой ничего нет. Ночевка оказалась внезапной. Не одолжишь мне какое‑нибудь мыло и зубную пасту?

Учительница если и была поражена такой наглостью, то ничего не сказала.

– Сейчас, – ответила она, прикрывая за собой дверь.

Ну хоть не стала приглашать в комнату, и то хорошо. Почему‑то редкие девушки чувствуют опасность от представительниц своего пола, а ведь среди женщин тоже хватает и убийц, и просто воровок.

Когда дверь снова открылась, девушка держала в руках небольшой пакет с флаконами и баночками.

– Держи, – она протянула пакет Алисе. – Потом оставь под дверью, пожалуйста. Я уже спать ложусь, утром заберу. Здесь никто не украдет, все свои, а на ночь двери Андрей запирает. И в душе осторожнее, сразу сильно горячий не делай. Он постепенно греется, совсем кипяток будет.

Алиса поблагодарила отзывчивую соседку и отправилась в единственный и общий для всех душ. Девушка положила ей не только мыло и зубную пасту, но и гель для душа, шампунь, кондиционер и даже новую зубную щетку и пахнущее кондиционером маленькое полотенце. Приятно было узнать, что существуют такие люди.

Хорошенько вымывшись и спрятав в пакет между флаконами небольшую купюру в качестве благодарности, Алиса вернулась в номер. Леон сидел все в том же кресле, казалось даже, в той же позе.

– Нашел что‑то? – поинтересовалась Алиса.

– Пока ничего важного, – пробормотал Леон. – Ложись. Завтра у нас ранний подъем, Дима приедет часам к шести.

– А ты спать не собираешься? – спросила Алиса, забираясь под одеяло.

Раздеваться она не стала. В комнате было прохладно, одеяло выглядело слишком тонким, чтобы она могла под ним согреться.

– Потом, – отмахнулся Леон. – В кресле посплю, тебя стеснять не стану.

Алиса посмотрела на кресло, которое выглядело неудобным даже для того, чтобы в нем сидеть. По крайней мере, с таким ростом, как у Леона. Очень хотелось пожелать Леону, чтобы он теперь до конца дней спал в этом кресле, но Алиса не дала обиде взять над собой верх. Не доставит она ему такого удовольствия.

– Завтра не разогнешься, – проворчала она. – На кровати места двоим хватит.

– Я же сказал: посплю в кресле, – отрезал Леон, и Алиса не удержалась:

– Что, так противно со мной в одной постели находиться? Как ты новогоднюю ночь‑то выдержал, бедный? Ради спасения с кем угодно переспать готов был?

Леон опустил телефон, внимательно уставился на нее. В глубине черных глаз не было ни сожаления, ни даже простого извинения.